– Я понимаю. – Па посмотрел мне в глаза. – Я понимаю – у нас появилась еще одна девочка, и ты немножко нервничаешь. Ревность – это нормальное чувство.
– Я не ревную. Просто…
– Ты постарайся понять, у Риммы очень тяжелая судьба. Она жила в деревне, почти в лесу, ее родственница погибла, как-то страшно погибла, жутко… Ее надо пожалеть, ей нужно помочь устроиться, как-то адаптироваться к жизни…
– Я помогу, – сказал я. – Я постараюсь ей помочь…
Па смотрел в вертящийся барабан стиральной машинки.
– Я скажу Баксу, чтобы больше ее не пугал.
– Ладно. – Па поднялся с таза. – Поживем – увидим. Я пойду спать. И ты спи. А то вид у тебя безумный какой-то…
Па вернулся в спальню. Я посидел еще какое-то время на кухне и выглянул в сад, воздухом подышать. Хотел Бакса сперва еще позвать, но не позвал. Пусть успокоится.
Римма сидела возле окна. В руках у нее было что-то длинное и черное. Сначала я никак не мог понять, что это. Потом догадался, что это кочерга. Па забыл ее в комнате Ли. Римма держала кочергу и смотрела в сад. А я стоял под яблоней и смотрел на нее снизу. Она видела меня и слышала, я в этом не сомневался. Просто не подавала вида. Мы смотрели друг на друга. Лицо у Риммы было абсолютно непроницаемым. Она будто отключилась от мира и теперь лишь ждала какого-то своего внутреннего сигнала для пробуждения.
Потом вдруг в саду крикнула сова, и Римма очнулась. Она посмотрела сквозь меня и сломала кочергу. Обломки она выкинула в сад. Они упали недалеко от меня, я подошел посмотреть.
Чугунная кочерга толщиной в два больших человеческих пальца была сломана, как простой карандаш. Легким движением рук.
Мне стало ясно, что мне не одолеть Римму. Одному не одолеть. У меня нет ружья, как у Лехи. И раздобыть негде. Римма очень сильная. Гораздо сильнее взрослого человека. Гораздо. Как там сказал Леха – «оно прыгает на спину лосю и разрывает его на части». Римма была способна разорвать на части лося, и я верил в это.
Глава XIII
Черная собака
На следующий после ночного происшествия день они решили сводить Бакса к Коляскину. Он хоть и был доктором, но и зверюшек тоже лечил по случаю. Одно слово – семейный врач, специалист широкого профиля.
С утра я ощутил исходящий из собачьей миски какой-то странный запах. Я вопросительно посмотрел на Ли.
Бакс тоже на нее посмотрел.
– Кушай, Бакси, – улыбнулась она. – Кушай. Там лекарство. Мама сказала, это чтобы ты не нервничал и чтобы у тебя голова не болела.
Бакс понюхал еду, но есть не спешил.
– Давай, ешь. – Ли присела рядом с миской и достала руками кусок мяса.
– Жри, давай, – велел я. – Так надо.
Бакс взял из руки Ли кусок. Отказаться было тяжело, с рук едят даже самые капризные собаки. Я знавал одного пуделька, так тот только с рук и питался. Из миски ему было влом есть. А у него была язва желудка, и питался он только манной кашкой. И его хозяйке приходилось обмакивать в кастрюлю с кашей руки, а он их потом облизывал. Омерзительное было зрелище.
Бакс проглотил мясо.
– Молодец, Бакс, – похвалила Ли. – Молодец, хорошая собака.
Видимо, в еде и в самом деле присутствовали какие-то лекарственные препараты, скорее всего успокаивающее, на Баксе их действие сказалось почти сразу – он расслабился, зевнул и собрался было свернуться калачиком, но тут в кухню заглянула Ма.
– Как вы тут? – спросила она. – Бакс еще не готов?
– Он готов, – сказал я и ткнул пса в бок. – Еще немного и тащить придется.
– Может, не надо? – осторожно попросила Ли. – Может…
– Нет, – строго сказала Ма. – Это необходимо. Так лучше для всех. Для него в том числе. Мы говорили с папой, вчерашний случай нас насторожил…
И Бакса пристегнули к поводку. Пришлось надеть на него и намордник. Намордник был совсем новенький и сильно пах кожзаменителем. Такое было в первый раз, раньше я никогда не надевал эти штуки. Надобности не было.
Бакс недовольно заворчал.
– Ну, не обижайся, – сказала ему Ли. – Он тебе очень идет.
– Это точно, – подтвердил я. – Безумно идет…
Бакс мог бы скинуть эту гадость одним движением лапы, но я посмотрел на него строго, и он не стал этого делать.
– А Римма что, с нами не пойдет? – спросила Ма. – Сегодня такой чудесный день для прогулки.
– Она плохо себя чувствует, – ответила Ли. – Сказала, что посидит дома.
– Ну, как знает.
Ма вывела из гаража машину, я как мужчина сел впереди, Ли с Баксом устроились на заднем сиденье. Ма тронулась с места, и мы отправились к доктору.
Машина ползла медленно – Ма не любила ездить быстро; мы смотрели по сторонам, Ли жевала шоколадку, Бакс высунул в окно морду.
Возле самой подошвы холма Ма еще больше снизила скорость. Дорогу окружали густые заросли каких-то кустов, по виду напоминавших орешник, только без орехов. Кусты росли вплотную друг к другу, отчего казалось, что машина едет по туннелю. Я смотрел вперед, на дорогу. Потом от мелькания зелени у меня закружилась голова, и внезапно я заметил, что справа, в глубине зарослей, что-то шевельнулось. Мои глаза не успели среагировать, а когда я повернулся к боковому стеклу, то обнаружил, что в зарослях колышутся ветки… Больше ничего рассмотреть мне не удалось.
Ли прижалась к стеклу. Она тоже что-то увидела и пыталась рассмотреть это «что-то».
Бакс ничего не заметил.
Ма прибавила скорость.
Я оглянулся. Кусты продолжали качаться, но ничего не было видно.
– Что это? – спросила Ли.
Ма не ответила.
– Я там что-то видела! – Ли смотрела в заднее стекло.
– Мусоровоз мешок обронил, – сразу же ответила Ма. – Вот и все. И нечего на всякую ерунду смотреть. Закрой окно.
– Нет, я видела! – настаивала Ли. – Я видела!
– Ничего ты не видела, – занервничала Ма. – Там ничего не было…
– Было! – настаивала Ли. – Было! Я видела собаку!
Бакс навострил уши.
– Никакой собаки там не было, – сказала Ма. – Тебе показалось! Если бы там была собака, Бакс бы отреагировал.
– Мне не показалось! – упрямствовала Ли. – Я видела черную собаку!
– Немедленно замолчи! – вдруг крикнула Ма.
Я даже вздрогнул.
Ли надулась и закрыла окно. Ма и Ли молчали. Бакс сполз на пол с сиденья. Я на всякий случай посмотрел назад. Дорога была пуста. Никого.
До клиники Коляскина они молчали. Ли сопела носом, Ма вела машину. Вела гораздо быстрее, чем обычно. Перед самой клиникой Ма дала Ли платок, чтобы та высморкалась. Ли приняла платок с независимым видом.
