Поезд медленно катил по просторам Украины. За окном мелькали занесенные снегом домики, заборы, убогие станционные строения. Ван смотрел на редкие огоньки, огромные пустые поля, изредка освещаемые призрачным лунным светом. Темное небо было затянуто тяжелыми снеговыми тучами, скрывавшими звездный свет. Ван смотрел в окно, и не мог поверить, что столько свободного пространства может быть не заселено людьми. В Китае, насколько хватает глаз - поля, дороги, и деревня на деревне, люди живут практически везде.
Хотя есть, конечно и пустынные места. Горные леса южных провинций, ледяные плоскогорья Тибета, да выжженные солнцем пустыни восточных районов. В этих местах людей мало, но только потому, что жить там просто нельзя. Только военные части, беглые преступники, контрабандисты да небольшие группки местных жителей, не испорченных цивилизацией, могут встретиться там.
Ван вспомнил, как в первый раз столкнулся с туземцами в горах Нань-лин, недалеко от границы с Лаосом. Тогда он думал, что туземцы живут в каменном веке, ничего не зная о внешнем мире. Со временем ом понял, что они знают куда больше, чем самые просвещенные граждане Китая. Их вожди контролируют выращивание и сбор мака, поставки оружия в Камбоджу и Лаос, лично знакомы со многими нынешними руководителями Китая.
Но, прежде чем попасть в Нань-лин, пришлось пройти немало жестоких испытаний. Ван вспомнил второй тур соревнований, в которых он участвовал в учебной части. Начальство проводило их в гарнизонном спортивном зале, на чистом деревянном полу. Конечно, это было лучше, чем пыльная земля стадиона, - начальство позаботилось о снижении травматизма. Был отдан приказ снять ботинки и брюки, всем выдали спортивные трусы необъятных размеров. Судья объявил, что по глазам и трусам бить нельзя. Эта новость сильно обрадовала новичков и борцов, опасавшихся коварных ударов в пах, мастера ушу восприняли ее спокойно.
В первом же поединке Вану достался очень сильный соперник, прекрасно владеющий техникой южного Шаолиня. Ван не мог позволить себе роскошь вымотать его, и был вынужден пойти на суровый обмен ударами. Оба бойца мгновенно покрылись потом, шлепки от ударов звенели в воздухе. Ван не обращал внимание на удары ногами по корпусу, он берег свои колени и голову. Добраться до уязвимых мест на туловище противника не было никакой возможности, его окружал мелькающий фейерверк защит и ударов. Ван берег силы для решающей атаки. Благоприятный случай скоро представился.
Его соперник нанес заметный и не очень быстрый удар ногой. Не защищаясь, Ван всадил в эту ногу сразу три сильнейших удара, отскочил, а затем ударил своей ногой по опорной ноге противника. Тот зашатался. У Вана было огромное искушение свалить противника подсечкой, но не хотелось рисковать в борьбе на полу. Боец нетвердым шагом двинулся вперед, и Ван ударил его пяткой в самую толстую часть передней мышцы бедра. Тот потерял контроль, сосредоточив все свои силы на том, чтобы не упасть. Ван сбил его руки в сторону, проскочил за спину и взял на удушение. Соперник не мог как следует упереться в пол отбитыми ногами, осел на колени и сдался. Ван дружески похлопал его по плечу, и пошел на свое место, где его ждал Ма.
- Мин Чин - Ма Шенфун! - провозгласил судья.
Ма встал и пошел…
… Поединки шли один за другим, не принося ничего неожиданного. Более опытные и тренированные проходили вперед, оставляя позади тех, кто рассчитывал на рост и физическую силу. Скоро Ван понял, что соревнования вообще не были нужны. Достаточно было опросить солдат, кто и сколько занимался боевыми искусствами, а затем среди них выбрать лучших. Эти мысли подтверждались в каждом проходящем поединке.
В середине дня произошел страшный и неприятный случай, поразивший даже видавшего всякое судью, опытного профессионала боевого искусства.
Богатырь Турган долго не мог захватить юркого подвижного корейца по фамилии Ким. Кореец прыгал перед ним и постоянно попадал ногами в живот и по голове. Турган озверел, стал бестолково кидаться, пару раз хватал корейца за руки, но тот снова бил его ногами, легко вырываясь из захватов. Потные руки Тургана скользили, захваты срывались, а драться ногами он не умел. Зал смеялся и улюлюкал, наблюдая как неуклюжий монгол пытается схватить ловкого прыгучего корейца. Турган ревел как бык, красный от злости носился за противником по всей площадке, получая все новые и новые удары.
Наконец, корейцу надоела вся эта волокита, и он нанес несколько мощных ударов в корпус. Турган задохнулся, потерял дыхание. Ким подошел ближе и со всех сил нанес крюк в голову.
Монгол ушел нырком, его соперник провернулся, показав спину. Турган сцапал его и притянул к себе. Он держал его, а когда восстановил дыхание, начал медленно перемещать свой захват все выше и выше. Кореец испугался, стал бить ногами по стопам Тургану. Турган не обращал на это никакого внимания. Он пропустил руки под мышками соперника, его могучие кисти добрались до шеи. Турган потянул голову корейца вниз. Тот не смог устоять, его спина стала сгибаться, давление на шею все росло. Ким беспорядочно бил пятками Тургану по ногам, но ужас уже сковал его действия, лишил силы и способности вызывать боль.
Турган упирался подбородком в спину соперника, сгибал его все сильнее и сильнее. Когда на худой спине стали отчетливо видны позвонки и натянувшиеся между ними связки, Турган неожиданно укусил соперника за выступающий шейный позвонок. Полилась кровь. Кореец завизжал тонким протяжным голосом. Турган бросил его, тот упал на пол и заплакал. У Вана волосы встали дыбом.
Судья в недоумении смотрел то на окровавленный рот Тургана, то на У Чжоу. Тот знаком подозвал его к себе, они некоторое время совещались.
- Боец Ким проявил умение и мастерство, но к сожалению, проиграл! - объявил судья, - чистой победой победил Турган! - добавил он, повернувшись к монголу спиной.
Ночью Турган встал и незаметно выскользнул из казармы. Он прокрался к высокому тутовому дереву и перекинул через его толстый сук металлический тросик. Он тяжело вскарабкался на сук, одел тросик себе на шею.
Внезапно темнота взорвалась вспышкой осветительной ракеты, к Тургану бросились несколько офицеров. Монгол вздрогнул, затянул узел, грузно и неловко свалился вниз.
У Чжоу в последний момент перерубил тросик, ударив пожарным топориком по дереву. Монгол упал наземь с петлей на шее. Он плакал и катался по земле до тех пор, пока политкомиссар не ударил его по голове обушком топора.
Дальнейшая судьба Тургана была неизвестна бойцам подразделения. Только много лет спустя, очутившись в большом монгольском монастыре, Ван встретил ламу, отличавшегося огромным ростом. Это был его старый знакомый Турган. Он прошел госпиталь, штрафбат, психбольницу. В результате всех этих потрясений Турган стал глубоко верующим буддистом. Дальнейшая его судьба была определена. После нескольких лет учебы в одном из монастырей Тибета, он стал священником.
Ван лежал на верхней полке, смотрел в ночной мрак, а затем его наконец сморил сон. Холодный зимний ветер пробивался сквозь многочисленные щели окна. Ван укрыл голову шерстяным одеялом и заснул.
