— Пирог? С чем? — спросил я, втайне надеясь: «Только бы не с вишней, только бы не…»
— С вишней, — ответил малый. — С пылу с жару. Имейте в виду: вишневый пирог у нас быстро расходится. Со всего города прибегают отведать.
Тут я, наверное, скорчил хворую мину, потому что паренек взволнованно произнес:
— Мистер, что с вами? Вам плохо?
На лбу у меня выступил пот, руки тряслись. Все мое естество желало вишневого пирога. Промокнув лоб салфеткой, я ответил пареньку, дескать, со мной все хорошо, просто я сильно устал.
— Так вам подать пирог или нет? — спросил он.
— Да нет же, нет!
Паренек положил на стол счет и вернулся в кухню. Я же, расплатившись и мыча себе под нос победную песенку, отправился пополнить наши с Чарли припасы. По дороге мне под ноги кинулся напыщенный петух, он будто вызывал на бой. Я ткнул в него шляпой, и безмозглая птица, встопорщив перья, шумно понеслась прочь по лужам.
У владельца фактории я спросил: нет ли зубного порошка, поскольку мои собственные запасы почти истощились. Продавец указал на скромный ряд коробочек, в каждой из которых лежало по пригоршне порошка с разными вкусами: шалфей, сосновая хвоя, мята и фенхель. Он спросил, с каким ароматом я желаю купить порошок. Я ответил, что пользуюсь мятным и меня он очень даже устраивает. Продавец, однако, весь такой расфуфыренный, настоял, чтобы я опробовал порошки и с другими ароматами.
— Попробуйте на вкус саму жизнь, — добавил этот павлин.
Рожа у него была противная, самодовольная. Но мне стало любопытно, и я, прихватив коробочки с порошками, отправился к умывальнику в заднюю комнату. Нес я их аккуратно, не ровен час помнешь, и заставят купить, а внутри окажется порошок со вкусом, который мне даром не нужен. Испробовав порошки один за другим, я вернулся в главное помещение и ответил владельцу:
— Хвоя ничего так, оставляет во рту тонкий, свежий привкус. От шалфея жжет в горле, мне не понравилось. Фенхель — дрянь полная. Так что беру мяту, как и собирался в начале.
— Хорошо, что сами во всем убедились, — заметил продавец очевидное.
На такую глупость и отвечать-то жалко, поэтому я смолчал.
Вдобавок к зубному порошку я прикупил: фунт муки, фунт кофе, полфунта сахару, два фунта бобов, два фунта бекона и два фунта сухофруктов. При виде такого изобилия в желудке дико заурчало. Я выпил большую кружку воды, и когда шел в конюшню, то прямо слышал, как на каждый шаг мое нутро отзывается громким всплеском.
Когда я вошел, конюх как раз закончил подковку вороного.
— Даю шесть долларов за скотину с провислой спиной, — сказал он. — С вас еще доллар за подковку. Так что даю пять долларов.
Я подошел к Жбану и, погладив его по морде, произнес:
— С добрым утречком.
Конь вроде как признал меня и посмотрел прямо, без страха или злобы. Стоявший у меня за спиной конюх сказал:
— Глáза он, скорее всего, лишится и телегу-то вряд ли потянет… Даю четыре доллара.
— Я передумал. Этот конь не продается.
— Даю шесть долларов с учетом подковки.
— Нет. Говорю же: я передумал. Лучше купите вороного.
— Семь долларов. Больше за одноглазого не дам.
— А сколько дадите за вороного?
— Вороного я себе позволить не могу. Восемь долларов за одноглазого.
— Назовите свою цену за вороного.
— Двадцать пять долларов.
— Он стоит в два раза больше!
— Тридцать долларов с седлом.
— Не валяйте дурака. Отдам за сорок без седла.
— Даю тридцать пять.
— Тридцать пять без седла?
— Тридцать пять без седла. И минус доллар за подковку.
— Доллар за подковку лошади, которая вот-вот отойдет вам?
— Вы просили подковать вороного, извольте оплатить услугу.
— Вы бы так и так его подковали.
— Один доллар ничего не решает.
— Тридцать четыре.
Конюх побежал домой за деньгами. Вскоре я услышал, как он спорит с некой женщиной. При этом он шипел, и слов я разобрать не мог. Хотя услышал одну фразу: «Заткнись! Он же круглый дурак!» В это время в конюшню явился Чарли. Зеленый, братец тщетно пытался скрыть нездоровый цвет лица. Вернулся конюх: принес деньги и бутылку виски, чтобы отметить сделку. Стоило предложить стаканчик Чарли, как мой братец хлопнулся на пол. Он был так занят своим недугом, что результат моих махинаций заметил, лишь когда мы отъехали от города миль на десять.
Глава 23
— Где вороной конь? Почему под тобой снова Жбан?
— Я передумал, вот и приберег его.
— Не понимаю тебя, братец.
— Жбан оставался предан мне.
— И все равно не понимаю. Таких, как тот вороной, один на миллион!
На это я ответил:
— Всего несколько дней назад ты не разрешил продать Жбана. И мою сторону ты занял, только когда ему появилась подходящая замена и при том бесплатная.
— Нельзя все время помнить старые споры. В разных случаях и думать надо по-разному. Сама судьба привела к тебе вороного! А что бывает с теми, кто отвергает знаки судьбы?
— Судьба здесь вовсе ни при чем. Тот индеец умер от обжорства, вот и весь секрет. Просто от Жбана ты согласился избавиться, когда не пришлось тратить денег.
— Мало того, что я пьяница, так теперь еще и скупердяй?
— Ну, и кто из нас помнит старые споры?
— Пьяный скупердяй, вот какая жалкая доля мне уготована.
— Ты прешь против здравого смысла.
Чарли пошатнулся, будто подстреленный.
— Пьяный скупердяй без крохи разума! Как больно жалят твои слова! — Он тихонько рассмеялся и в следующий же миг стал серьезен. — Сколько мы заработали на продаже вороного?
— Мы? — переспросил я и хохотнул.
Мы пришпорили коней. Недуг отказывался покидать Чарли, и дважды братец блевал желчью прямо на скаку. Что может быть ужаснее, чем ехать верхом, страдая от перепоя? Надо признать, Чарли стойко принимал наказание, однако продержаться он мог от силы еще пару часов. Братец вроде бы даже хотел остановиться, когда вдали у подножия перевала мы заметили стоянку. Сделавшись очень серьезным, Чарли устремился в сторону поставленных кругом повозок, но в уме он уже считал мгновения, когда можно будет спешиться и дать отдых измученным кишкам.
Мы объехали кругом кольцо из трех повозок и не заметили никаких признаков жизни. Разве что в центре горел костер. Чарли выкрикнул приветствие — никто не ответил. Тогда братец спешился. Он собирался уже полезть через сцепку двух соседних повозок, но тут из-под навеса одной из них, подобно гадюке, показался ствол увесистой винтовки. Чарли, скосив глаза к носу, уставился на дуло.
