— Это пуля вошла в тебя.
— В меня? Как в меня?
— В голову, вот как.
— Я… я не заметил. Не почувствовал. Не слышу почти ничего. А где остальные?
— Тут, рядом лежат. Им тоже головы пробило.
— Правда? Они сказали что-нибудь? Не слышу…
— Нет. Они уже умерли.
— Но я пока жив?
— Пока да.
— Тщ, — произнес он и смежил веки. Утих. Я развернулся и хотел пойти прочь, но тут он вздрогнул и распахнул глаза. — Это Джим придумал. Он хотел вас убить, я нет.
— Верю.
— Он же большой, вот и хочет больших подвигов.
— Теперь он просто мертвый.
— Всю ночь о вас трещал. Говорил, что про нас еще книжек насочиняют. Вы посмеялись над нами, нашим видом. Джим разобиделся…
— Теперь-то что за разница? Закрой глаза.
— Эй, — позвал траппер. — Эгей!
Он смотрел прямо на меня, но вряд ли видел.
— Все хорошо, — сказал я. — Закрой глаза.
— Я не хотел, — заныл траппер. — Это Джим, он думал одолеть вас. Чтоб было, чем хвастать.
— Закрой глаза и отдохни.
— Тщ. Тщ, тщ… — произнес траппер и испустил дух.
Я покинул его и отправился седлать Жбана. Притвориться, будто считаешь до трех, и выстрелить на «раз» — старый и проверенный трюк. Мы с Чарли не стыдимся его, но и не горды им. Он хорош, когда зажимают в угол, и не раз спасал нам жизнь.
Мы оседлали коней и уже собирались ехать, как вдруг на чердаке зашуршало. Это конюх. Он спрятался, желая подсмотреть бой, и заодно увидел наш трюк со счетом. Не повезло мальчишке. Мы с Чарли забрались наверх по лестнице. Конюх нашел себе отличное укрытие — за одной из высоких стопок из сенных тюков. Мы поискали некоторое время, потом решили позвать:
— Выходи парень, — произнес я. — Мы закончили и тебе вреда не причиним.
Ответа не последовало, зато в дальнем конце чердака зашебуршало, и я пальнул на звук. Тюк сена задержал свинец. Опять зашебуршало.
— Парень, — позвал Чарли. — Мы убьем тебя. Нет смысла прятаться, не убежишь. Давай, не глупи.
— Ы-хны-хны, — завыл конюх.
— Ты тратишь наше время, а это роскошь непозволительная.
— Ы-хны-хны…
Глава 34
Избавившись от ненужного свидетеля, мы навестили Мейфилда в его же гостинице. Когда мы постучались и вошли, хозяин аж утратил дар речи. Какое-то время он смотрел на нас неподвижно, пока мы не пригласили его переместиться на диванчик. Туда он и сел, ожидая своей участи. Я заметил Чарли:
— А он сегодня другой, не то что вчера.
— Это настоящий Мейфилд. Я еще прошлым вечером его раскусил. — Обращаясь к Мейфилду, братец сказал: — Как видишь, мы избавились от твоих прихвостней и, так уж вышло, от конюха тоже. Спешу заверить: все пять смертей на твоей совести. Мы принесли тебе рыжую шкуру, от всей души и с чистым помыслом, и поэтому в ее пропаже винить нас нельзя. Смерть трапперов и мальчишки-конюха — твой грех, не наш. Заметь: я не жду, что ты согласишься. Я просто говорю как есть. Тебе понятно?
Мейфилд не ответил. Он лишь пялился в точку на стене позади меня. На что смотрел? Да ни на что, просто упер взгляд в стенку. Когда же я вновь посмотрел на Мейфилда, тот тер ладонями лицо, как будто умывался.
— Значит, так, — сказал Чарли. — Теперь вторая часть нашего дела, которая тебе явно не понравится. Однако за поклеп, возведенный на меня и брата, ты должен заплатить, Мейфилд. Слышишь? К тебе обращаюсь. Гд е прячешь золото? Говори!
Долгое время Мейфилд молчал. Я уж начал сомневаться, что он вообще слышит Чарли. Братец тем временем уже раскрыл рот, собираясь повторить, но тут Мейфилд заговорил голосом чуть громче шепота:
— Не скажу.
Чарли приблизился к нему.
— Отвечай: где прячешь сейф, иначе получишь револьвером по башке.
Мейфилд не ответил, и тогда Чарли выхватил оружие. Взялся за ствол, подождал немного и саданул Мейфилда ореховой рукояткой по самой маковке. Хозяин дома повалился на диван. Хватаясь за ушибленное место, он скрежетал зубами и скулил. Противно так, не по-мужски. Из раны засочилась кровь.
Чарли, силой усадив Мейфилда ровно, сунул ему в руку носовой платок. Мейфилд не скомкал тряпку, как сделал бы другой на его месте, а просто положил на голову, как скатерть на стол. Макушка у него была лысая, как колено, и кровь довольно быстро пропитала платок, приклеив его к коже. О чем Мейфилд думал? Может, ни о чем, а может, его кто-то научил так класть платки на голову? Хозяин смотрел на нас угрюмым взглядом. Обуться он успел наполовину, и, глядя на его босую ногу, я заметил, что она распухла, покраснела.
— Обморозил? — спросил я.
— Что обморозил? — не понял Мейфилд.
— У тебя с ногой что-то не так.
— И что же не так с моей ногой?
— По-моему, ты ее обморозил.
Чарли щелкнул пальцами, чтобы я замолчал и заодно чтобы привлечь внимание Мейфилда.
— Спрашиваю еще раз и, если не ответишь, — предупредил братец, — ударю тебя дважды.
— Я не позволю себя ограбить.
— Гд е сейф?
— Я заработал эти деньги. Они не ваши, не отдам.
— Понятно.
Чарли дважды саданул Мейфилда по голове, и тот опять скорчился на диване, скуля и воя. Платок Чарли убирать не стал, и рукоятка, опускаясь на черепушку, неприятно чавкала.
Братец вновь посадил Мейфилда ровно. Стиснув зубы, тот тяжело и быстро дышал. Кровью залило всю голову, и даже с платка текло. Выпятив нижнюю губу, Мейфилд храбрился, однако зрелище вышло донельзя глупым: кровь капала с подбородка, по шее стекала за воротник. Мейфилд смотрелся как свеженький товар на мясницком прилавке.
— Позволь мне кое-что объяснить, — сказал Чарли, — чтобы не осталось ничего непонятного. Денежки твои уже тю-тю. Это правда, это факт, простая истина. И если дальше будешь сопротивляться ей, мы тебя сначала прикончим, а потом сами отыщем сейф. Подумай хорошенько: зачем страдать и унижаться, зачем гибнуть ради того, что уже утрачено? Скумекал? Ты ведешь себя неверно.
— Вы так и так меня убьете.
— А вот это вовсе не обязательно, — заметил я.
— Мой брат дело говорит, — подтвердил Чарли.
— Даете слово? — спросил Мейфилд.
Чарли посмотрел на меня, как бы спрашивая взглядом: «Сохранить ему жизнь?» Я точно так же взглядом ответил: «Мне все равно».
— Отдашь деньги, — заговорил Чарли, — покинем тебя, оставим в покое.
— Поклянитесь.
— Клянусь, — сказал Чарли.
