Я прилег на влажный, комковатый и пахнущий сажей тюфяк. Расковыряв в нем дырку, я увидел траву и землю. Вот, значит, на чем ведьмы спят. Я улегся на полу у огня и проспал час, а когда проснулся, Чарли громко звал меня по имени. От души орудуя топором, братец рубил оконную раму.
Глава 11
Я выбрался наружу, и мы с Чарли присели у тела медведя.
— Я как заметил этого джентльмена, — произнес братец, — сразу тебя окликнул. Ты не ответил, и тогда я подошел к хижине. Смотрю, ты на полу лежишь. Паршивое, доложу тебе, чувство: хочешь войти, а не можешь.
Когда братец спросил, что же на самом деле произошло, я ответил:
— Да ничего особенного. Вышел из лесу медведь и саданул Жбана по голове. Конь свалился, а я хорошенько прицелился и завалил мишку.
— Со скольки выстрелов?
— Опустошил два барабана. Из одной пушки попал дважды и столько же из второй.
Чарли осмотрел тушу.
— Из двери стрелял? Из окна?
— К чему тебе знать подробности?
— Так, просто спрашиваю, — пожал плечами Чарли. — Ты у нас меткач, братец.
— Повезло, — отмахнулся я и, желая сменить тему, спросил, откуда у Чарли топор.
— Позаимствовал у старателей, что двигаются на юг.
Заметив ободранную костяшку кулака, я спросил у братца, откуда ссадина.
— Ну, — ответил Чарли, — мужички долго сомневались: давать мне инструменты или нет. Как бы там ни было, топор им больше не пригодится.
Сказав это, Чарли вернулся в хижину через проделанное им отверстие. Я поначалу не понял зачем, но тут изнутри пошел дым. Из окна полетели моя сумка и сковорода, сразу следом за ними вылез сам Чарли. На его лице играла широченная улыбка.
Когда мы тронулись прочь от проклятой хижины, она уже вовсю полыхала, объятая ревущим пламенем. Горела и туша медведя — Чарли облил ее маслом из светильника и поджег. Зрелище вышло впечатляющее, хоть и грустное. Я только рад был поскорее двинуться в путь.
Странное дело: я ради нежеланного питомца переступил порог злополучного дома, тогда как Чарли не захотел сделать того же ради своей плоти и крови. Так и живем…
Глава 12
Глаз у Жбана покраснел, опух и остекленел. Сам же конь вел себя странно: правишь влево — идет вправо; то остановится сам по себе и глядит куда-то, а то и вовсе боком пойдет…
— Кажется, от удара Жбан головой повредился, — заметил я Чарли.
Братец ответил:
— Оглушило его. Погоди немного, пройдет.
В этот момент Жбан головой чуть не снес дерево и с диким ржанием помочился.
— Экий ты неженка, — упрекнул меня Чарли. — Почаще тыкай Жбана пятками в бока, и будет у тебя конь шелковый.
— Прошлый конь обходился без понуканий.
Чарли покачал головой.
— Не начинай снова, я тебя умоляю.
— Мой прошлый конь был умнее многих людей, которых я знаю.
Чарли снова покачал головой, давая понять, что больше он про коней говорить не желает. Тем временем мы достигли стоянки бывших старателей, точнее мертвых переселенцев, которые старателями так и не стали и уже никогда ими не станут. Я насчитал пять тел. Все они лежали порознь, лицом вниз. Чарли, не забывая опустошать карманы и сумки покойников, рассказал, как все случилось.
— Вот этот жирный строил из себя крутого. Я-то хотел миром дело уладить, а он решил перед дружками выпендриться. Ну, я и выстрелил ему прямо в рот. Тут все и разбежались, поэтому и лежат далеко друг от друга. Я стрелял им в спины. — Чарли присел возле стройного тела. — Вот этому на вид не больше шестнадцати. Что ж, сам виноват, не надо было связываться с компанией горячих голов.
Я не ответил, и тогда Чарли взглянул на меня. Я, все также молча, пожал плечами.
— Ты чего это? — спросил братец. — Не забывай: в том и твоя вина.
— С какой стати? Я же говорил: едем дальше. Это тебе приспичило остановиться в доме старухи.
— Из-за твоей болячки, смею напомнить!
— Болячка-то из-за укуса паука!
— То есть во всем виноват паук?
— Это ты сказал.
Обращаясь к мертвецам, Чарли произнес:
— Добрые люди, в вашей безвременной кончине повинен паук. Жирный, мохнатый паучище, что искал теплое местечко, — вот кто принес вам погибель.
На это я ответил:
— Братец, я лишь хочу сказать, что мне жаль. Жаль этих бедолаг. Вот и все.
Я мыском сапога перевернул одно тело. Из-под обмякших губ выпирали просто огромные резцы.
— Ты посмотри, какой красавчик, — съехидничал Чарли, пытаясь унять грызущую его совесть. Сплюнув, он бросил себе за спину комок земли. — Сидели бы дома, нечего в Калифорнию ездить. Удачу они, понимаешь, ищут.
— Старателей можно понять. Им не хватает приключений.
— Что ж, эти на свой зад приключений нашли. — Братец вновь запустил руку в карманы убитых. — Вот у этого брегет на цепочке. Красота. Ух, тяжелые часики. На, потрогай. Хочешь, бери себе.
— Оставь хозяину.
— Если ты возьмешь хоть что-нибудь, мне станет легче.
— А мне хуже. Либо себе эти часы забирай, либо хозяину оставь. Мне они ни к чему.
Коней Чарли тоже убил: туши животных лежали на дне оврага за лагерем. Все бы ничего, но два коня на вид показались мне славными, куда лучше Жбана. Я указал братцу на это обстоятельство, и он хмуро ответил:
— Да, кони хороши, а еще они заклейменные. Надо быть дураком, чтобы въехать в Калифорнию на коне мертвеца, которого там давно ждут.
— Никто этих людей не ждет. И ты не хуже меня знаешь: укрываться и прятаться лучше всего именно в Калифорнии.
— С меня довольно разговоров о твоем коне, Эли.
— Даже не надейся. Я еще не раз о нем вспомню.
— Тогда хватит о нем на сегодня! Пора поделить барыши.
— Ты всех убил, оставь себе.
— Я убил их, пытаясь вызволить тебя из проклятой хижины, — недовольным тоном напомнил Чарли.
И все же брать монеты я отказался.
— Подумаешь, какой брезгливый, — произнес братец. — Не хочешь — не бери, принуждать не стану. Все равно мне надо разжиться новой одеждой. Как думаешь, Жбан дотянет до ближайшего городка? Со скалы по пути не сиганет? Эй, ты чего такой смурной? Подумаешь, повздорили! Что теперь, и над шутками смеяться не надо?
Я невольно и совсем слегка улыбнулся.
— Ну да, — продолжил Чарли. — Коль поссорился с братом, так все, конец, и смех долой. Разве это дело — после ссоры хохотать? Нет, конечно, и ты сам знаешь. Давай, припомни все обиды из детства. Ненавидь меня, воспылай гневом.
