– Лионель знает, чем жертвовать, – обрадовал он, беря стремя, – теперь тайну фамильной не назовешь, разве что Уилер окажется в родстве с прекрасной Рамоной.
– Женой Алонсо?
– А также господаркой Сакаци и графиней Савиньяк. – На этот раз Алва свернул к дому. – Баронессу Карлион мы с Ли никогда не учитывали; младший из нынешних Савиньяков был оставлен братом без тайны из опасения, что ее узнает полукарлион. Бабка Уилера, кстати говоря, из Сакаци, а у алатов бывших господарей не бывает, как и бывших витязей.
– Вы ведь всегда дружили с Савиньяками?
– Пожалуй, что и так. В Олларии у меня имелся дом, но когда меня почти убили, я пополз к маршалу Арно. Когда убили уже маршала Арно, я увел Арлетту от склепа. Лионель не смог, а меня, на то, чтоб увести двоих, не хватило, Ли там так и остался… Может быть, сейчас, наконец, уйдет.
3
Полностью высохший и вследствие этого счастливый Марсель с нежностью взглянул на печку, заведенную Арамоной еще в бытность человеком и капитаном. К печке жался столик, на котором среди деревенских закусок валялся футляр для писем. Послание Савиньяка влекло виконта необычайно, а Рокэ еще и умудрился бросить его на видном месте. Ворон отлично знал, как папенька и всяческие послы прячут не предназначенное для чужих глаз, так что подобная небрежность очень походила на издевательство. Или на бестактность. Марсель сделал ставку на лучшее.
– Я думал, – со сдержанным упреком произнес виконт, – у нас вошло в привычку показывать друг другу письма от недам.
– У нас вошли в привычку мы, – зевнул Рокэ, но футляр открыл. Виконт цапнул вожделенное послание и не удержался от нового укора.
– Ты плохо радуешься жизни. Когда перестает болеть голова, конечно, прекрасно, но выбраться из этаких погод тоже неплохо.
– «Тоже неплохо» украшает жизнь, если через полчаса должно стать скверно.
– Я могу, – предложил Валме, – сперва стать головной болью, а потом прекратиться. И так несколько раз в день.
– Подделка. Лучшим вечером в своей жизни я обязан Придду: пара часов воли и неизбежность Нохи сделали прекрасным почти все. Вряд ли я еще когда-нибудь с таким наслаждением задушу мерзавца или хотя бы выпью вина.
– Даже в обществе смиренного Сэц-Гайярэ? – чтобы проверить старую догадку, Марсель слегка отодвинул не столь загадочного Савиньяка. – Ты бы справился с Ноксом без помощи?
– Я собирался. – Не будь дыры, он бы сейчас прикрыл глаза ладонями. Красивая привычка была, даже жаль… – То, что добраться до Левия будет не проще, чем до Фердинанда, я бы сообразил и сам, хотя Придд исхитрился меня предупредить. Самым волнующим было не знать, сколько в карете убийц – один или двое, зато я в полной мере осознал пользу четок. Ты раздумал читать чужие письма?
– Разумеется, нет, – Валме с дипломатичнейшей миной развернул послание и разочаровался. Савиньяк был краток, как хвост львиной собаки.
«Росио, – писал он, – приветствую!
За последний год я написал столько рапортов герцогу Ноймаринену и писем родным и не слишком, что проникся к этому делу почти отвращением. К счастью, ты – это ты, и лишнего тебе не надо, тем паче Ор-Гаролис, потеря нашего берега Хербсте и Мельников Луг по нынешним временам не важнее замыслов Сильвестра. Про меня, Гаунау и гаунау тебе расскажет Уилер, а про отлов ядовитой сволочи ты сам его расспросишь во ВСЕХ подробностях, коих немало. Прочее более или менее терпит до времени, когда у ряда достойных людей появится шанс вновь запить вино за неимением тюрегвизе можжевеловой, а можжевеловую – пивом, о чем тебе опять-таки поведает Уилер. На мой взгляд, прошлый раз не хватало кэналлийского, а чего не хватит теперь, пока неведомо. Возможно, что и ничего.
Сейчас я слушаю тишину и от нечего делать размышляю о Шаре Судеб. Отчего-то я его представляю в виде сорвавшейся корабельной пушки, которую при желании и сноровке можно унять, и для этого отнюдь не нужно быть покойным Вейзелем. Скорее уж, наоборот, ибо душа артиллериста стремится спасать орудие, а не корабль.
О том, что Вейзель погиб, тебе говорю я; ты мне тоже, надеюсь, сказал бы о смерти Бертрама или же своей. Последнее, как оказалось, не столь уж и трудно. Вейзель, кстати, умер с твоим именем на устах, а Марианна просто умерла, жутко расстроив мать. Если тебе попадется Иноходец, гони его на барьеры, иначе ему не выжить. Так считает мать, которая, дождавшись Арно с Каном, принялась ждать тебя, в чем ей помогает небезызвестная госпожа Арамона. Братца во время бури, о которой как-нибудь расскажет не Уилер, спас Кан, то есть по большому счету – ты. Заслуживают упоминания и следы подков других отпрысков хромца Роньяски. Серый – редкая все-таки для мориска масть, – оказался еще резвей, чем думалось, а Грато пришлось проводить еще одного полубрата в Дриксен. Здесь я тебя обогнал: ты подарил коня всего лишь офицеру, чью лошадь из лучших побуждений пристрелил. От того, сколь успешно будет брать препятствия новый хозяин Коро, зависит, сколько их (препятствий) останется нашим коням, а я, как ты знаешь, не склонен их загонять – лошади, как и женщины, созданы не для этого, а для счастья, своего и нашего.
Передавай привет Валме от роскошной бордонки, которая его полагает чрезмерно горячим. Что она и особенно ее супруг думают о тебе, бумаге не доверишь, бумага вообще не стоит доверия. В отличие от Уилера, так что на этом заканчиваю, однако имей в виду: мне без тебя надоело, хотя некоторые этого, мягко говоря, не понимают и намекают на всяческие глупости.
Валме должно не обрадовать, что я нашел вторую Рожу, она серебряная или же старается таковой выглядеть. При встрече Рожи выказали друг к другу полнейшее равнодушие, нам бы так! Вот теперь все, и помни, что оная Дрянь Судеб где-то катается и полагает себя неотвратимой. Это она вообще-то зря.
Л.».
– Я не обрадован, – твердо сказал Марсель, – я совершенно не обрадован обилием Рож. Мало того, я еще и возмущен. Савиньяк кажется светским человеком, но он пишет, как говорит, вернее, как не говорит. Грубая подделка под меня. Фи! И Вейзеля убили… Мы будем пить?
– Потом, – отрезал Алва. – Ты излишне горяч, тут Зоя права… Письмо Савиньяка не подделаешь, Ли для того и пишет, как не говорит, но понять, что он имеет в виду, ты в состоянии. Вот и займись, пока не вернулся Уилер. Все равно делать нечего.
– Эпинэ чистит лошадей, – указал на доступное развлечение Валме. – Ларак грезит о любви, а мы можем бродить по юности и вздыхать. Жаль, призраки ушли… Проклятье, и тут Зоя! Каракатица спровадила тебя в Дыру и теперь прицепилась к Лионелю, он наслушается и тоже куда-нибудь прыгнет. Да хоть под шар этот дурацкий!.. Послал бы ты Савиньяку регентский приказ: сидеть на месте и не слушать выходцев! «Фульгаты» отвезут.
– В такую даль? Приказ сидеть смирно и не слушать выходцев я могу и для тебя написать.
– Спасибо, – поблагодарил Марсель, понимая, что теперь ему хочется поколотить не только Рокэ, но и Савиньяка, – не надо.
