Оглядев на скорую руку нужную улицу, Давенпорт остался более или менее доволен. По трое в ряд проехать можно, а впереди пусто – ни солдат, ни горожан, только ловят облака и ворон лужи.
– Рысью до церкви, как обогнем – в галоп.
Рота послушно течет между жмущимися друг к дружке домами навстречу непонятно чему. Глупей всего будет, если на складах какой-нибудь честный интендант готовится дать отпор мародеру и разбойнику Вальдесу. Явился, мол, непонятно откуда, губернатору не представился, и то в ратуши врывается, то полковников с городским начальством вешает, тут не захочешь – начнешь отстреливаться. С другой стороны, честные интенданты гнильем не приторговывают и негоциантам морды не бьют… А, ну его! Пусть адмиралушка об этом думает, а не он, так Бэзил со Стоунволлом, но лысый жизнью вроде доволен. И прекрасно! Пора командовать, вообще пора…
– Вперед, парни! – Чарльз приподнялся в стременах. – Выметем «зайцев» к кошкам!
Церковь молчит, чистенькие воротца заперты, как и двери самого храма. Хорохорятся за низким заборчиком туи, на опрятной дорожке валяются перевернутая тачка и метла. За церковью – сапожная мастерская, дальше – бурый пустырь с какими-то кучами. Поворот, драгуны, разгоняясь, летят к рынку, отскакивают к стенам редкие, будто зубы в старческом рту, прохожие, пропадает непонятная, прилипчивая злость, зато поднимает голову подзабытый азарт. Копыта глухо бьют о сырую землю, будь тут мостовые, камни бы пели, а у раскисающей глины ни голоса, ни слуха. Только и может, что чавкать да хватать за ноги.
Скачка выходит не слишком боевой, ну так и заспанный городишко не Ор-Гаролис! Закрытые ставни, запертые двери, одинокая телега… Из-за нее и выскакивает толстый сержант с подхваченными где-то вилами. Может, и впрямь бесноватый, ну ведь глупость же делает! Сержант разгоняется и черно-белой жабой прыгает, целя в ближайшего драгуна. Еще чего!
Чарльз дал Беспокойному шпоры, и тот мощной грудью врезался в толстяка. Громоздкое тело вместе с вилами улетело в сторону, к приткнувшимся у стены мешкам. Караулил, что ли? Ну, дурак…
В горле улицы уже светлеет площадь. Беспокойный радостно влетает в очередную лужу, окатывая брызгами пару мушкетеров, растерянных, не понимающих, что за обормоты затеяли скачки, рискуя переломать лошадям ноги, а себе – шеи. На углу еще трое, таких же обалдевших. Один отскочил, двое не успели, а вот и рынок.
Большая площадь, широкая – на первый взгляд чуть меньше двухсот шагов, немощеная. Зарядят дожди, выйдет мелкое болото, пусть без камышей, зато с островом!
– Вот они склады-то!
– Чисто бастион…
Бастион не бастион, но серая каменная стена почти в два человеческих роста не радует, а ворота… Одни прямо напротив улицы, по которой выплеснулся на площадь поток драгун, вторые – в стороне. И как назло, ближние заперты, а вот дальние – открыты. Пока открыты.
– Туда, галопом!
– Господин капитан, закрывают, заразы!
Створки сближаются на глазах, нет, не успеть. Меньше полусотни шагов оставалось, когда ворота захлопнулись.
– Ладно, всем назад. – Ну чтоб вам, клячи обозные, не набраться как следует с вечера, не проспать… и воз никакой в воротах не застрял… Вот ведь не повезло. – Теньент!
– Слушаю, господин капитан!
– Расставишь посты на улицах, выходящих на площадь, солдат, что там болтались – под арест! Половине спешиться и приготовиться к стрельбе.
Драгуны занимались привычным делом, а Чарльз разглядывал эти самые «Новые склады». Детище, как разузнал Рединг, городского начальства. Для «установления удобств торгующим» вместо старых построек, разбросанных вдоль местной речки, рядом с рыночной площадью построили новые, замкнутым четырехугольником, глухими стенами наружу. Ну, положим, не совсем глухими, зарешеченные маленькие оконца вверху, ближе к крыше, идут вдоль всей стены. Высоко, вряд ли изнутри к ним легко подобраться, но если доберутся, бить по площади оттуда очень даже удобно. Конечно, не кадельским лоботрясам соперничать с обстрелянными бойцами, но напакостить в силах и они.
Давенпорт еще разок оглядел односкатные, с уклоном в сторону площади, крыши и унылую кладку, пытаясь понять, сколько мерзавцев там засело. Вроде бы в карауле должно быть не больше полусотни, ну и сами обозники. Полутора сотен драгун на них хватит с избытком, должно хватить, если не случится какой-нибудь дряни. Обозники могут драться, а могут сдаться или попробовать удрать – сбежавшие купцы говорят, что на дальней, «речной» стороне имеется калитка. Она только для людей, повозки и фуры через нее не протащить.
– Господин капитан, караулы выставлены.
– Хорошо. Ты ничего не чувствуешь?
– Н-нет…
– Ступай.
Не понял ни кошки, а кто бы понял? Разве только Савиньяк… Маршал что-то чувствует, потому и верит чужим снам, только нынешнее, тяжелое и странное, от которого тянет то ли сбежать, то ли дорваться до сердцевины мерзости и разнести ее вдребезги, ничем не похоже ни на предчувствие обвалов, ни на пустоту, что нахлынула перед пьянкой на перевале. Чарльз еще раз вгляделся в серые стены, пытаясь понять, что же с ним такое творится – не понял. Оставалось заняться делом, благо знакомые звуки за спиной стремительно стихали. Значит, почти готовы, еще пара минут и вперед.
3
Ничего не могло быть глупей, но Робер чувствовал себя чуть ли не оскорбленным. Преследовавший его кошмар оказался дочуркой толстого лаикского ментора, о котором Робер не вспоминал, пока Дикон не принялся болтать о Сузе-Музе. Пятилетняя девчушка, пусть мертвая, и запредельный, охвативший их с Дракко ужас… Впору смеяться, а тянет не то ругаться последними словами, не то бежать за утешением. Эпинэ бы и побежал, будь жив Левий.
– Может, хлебнете? – по-своему оценил замешательство собеседника Уилер. – Ну, выходец, и что? Бывает.
– Спасибо, – Эпинэ с готовностью принял пахнущее торским можжевельником угощение. – Тысячу лет не пробовал!
– До тюрегвизе далеко… – со смешком начал «фульгат» и вдруг подобрался, разом утратив и приветливость, и болтливость. – Не к душе мне эти л-ласточки!
Эпинэ проследил за капитанским взглядом – над придорожным перелеском кружило воронье.
– Они здесь живут, – не очень уверенно объяснил Робер, – и орут они всегда, особенно на закате.
– Вот-вот, – Уилер привстал на стременах, – только до заката, как до Алата. Едет кто-то, а ветер от нас, дрянь такая! Как вам эта лощинка?
Пологая, заросшая не до конца сбросившим высохшие листья кустарником лощина живописностью похвастаться не могла, но для укрытия годилась. Обученные кони шустро протискивались между мокрых ветвей, «ласточки» кружили и каркали уже над самой головой, и тут отличился Котик. Волкодав приоткрыл пасть, часто-часто задышал, затем коротко, но громко, гавкнул и чесанул прочь.
– Наши, – решил щербатый адуан. – Проветриться решили.
