– Прекрасный стиль, – похвалил Алва и тронул коня. – Маршал Капрас не мог не поверить вышедшим из-под твоего пера циркулярам, но в Талиге докладывают иначе. Ты связал исцеление отца со способностью спутницы забирать и отдавать силу. Мевен был ее любовником?
– Несомненно. Он попался мне на глаза с красоткой в своем вкусе, такую в трактире не подцепишь. Мало того, по утрам бедняга ползал, как зимний уж, а в Лаике, помнится, скакал перед завтраком не хуже Герарда, да и в Олларии совой не стал. Про служанку не знаю.
– Служанкам часто снятся господа.
Лошади шагали, солнышко сияло, Ворон был не прочь поболтать, но сердце Марселя екало, будто перед каким-нибудь бастионом. Лучше б у соберано разболелась голова, потом бы прошла, и он стал бы счастлив, а Марсель – спокоен.
– Папенька может быть обаятельным, – Валме придирчиво обвел глазами степь, но Котика не увидел. Как и отряда. – Мы не заблудимся?
– Нет.
– Не люблю блуждать… Помнишь, алатка говорила про двоих, что умерли, когда на Эпинэ напала нечисть? Его спасла Лауренсия, хотя это имя ей не подходит, но сперва она притворилась местной девушкой, той, что погибла вместе с женихом. А в Олларии Робер едва не сгорел, однако выскочил, зато умерла Марианна.
– И адъютант, а возможно, что и Карваль, – рассеянно напомнил Алва. Он тоже смотрел на степь, и взгляд этот Марселю не нравился. Так смотрят, желая запомнить, а запомнить хотят, прощаясь. – Адъютант, по мнению Эпинэ, носил цветы иконе святой Октавии, которую все они считали Катариной, но ты говорил об отце.
– Он ходит, – Валме облизал с чего-то пересохшие губы. – Деве с хвостом это без надобности, разве что я ей понравился и она решила попробовать других Валмонов, а с ногами, что ни говори, любить удобнее… Но тогда не сходится цена! Марианны и адъютанта с Карвалем хватило, чтоб сдержать огонь, парой из Сакаци отогнали нечисть, но две жизни на одну подагру – это слишком. Нет, сам папенька бы отдал и больше…
– Если б не отдал, совершил бы преступление против Талига, что до цены, ничего удивительного. Ты вряд ли видел военного лекаря после работы. Нанести рану проще, чем ее же заштопать, а змеедева подняла человека, который не вставал несколько лет. Графу Бертраму повезло, Мевену со служанкой – нет, но спутникам важны лишь те, кто им приглянулся или удружил.
– Так какого Змея ты врал?! – из последних сил возмутился виконт. – Я про Птице-Рыбо-Дуру. Ведь знал же, кто она и что с ней делать.
– Я не имел дела с озерными девами. В Хексберге пляшут Ветра, в Алвасете – Молнии. У нас есть Громовая скала – она стоит отдельно от общей гряды. Однажды я туда забрался, мне было лет тринадцать… Та, что спасла Эпинэ в Сакаци, была фульгой. Огнепляской, как говорят алаты, и вряд ли местной, иначе бы про нее знали. Наших знают, в грозу они ждут на уступе у мертвого кипариса, подняться туда непросто, но оно того стоит.
– Все, – упавшим голосом произнес Валме. – Ты вспомнил Алвасете, теперь только в дыру.
– Нет там дыры, – Алва прикрыл глаза и стал похож на себя времен фельпской скачки. Тогда с ним было так уютно.
– «Там»?! Так мы едем в… Гальтару?
Блудный регент еще разок улыбнулся и молча послал мерина галопом. Мерзавец, скотина, чума кэналлийская… От возмущения Марсель чуть не пришпорил кобылу, но безвинные страдать не должны. Валме просто отдал повод, Капитан радостно сорвалась с места, однако в этот раз догнать Алву почему-то не получалось.
3
Ли не слишком любил гостей, то есть тех, у кого достает времени и нет важного – для графа Савиньяка – дела. Фок Варзов был важен, и Лионель усадил маршала за обеденный стол. Время было подходящим, а решения можно принимать и за тарелкой, и в постели у красотки. Марианну это задевало, прочие дамы были слишком поглощены собой, чтобы заметить ставший отсутствующим взгляд.
– Вас здесь больше нет, – бросила однажды ныне мертвая женщина, – так потрудитесь одеться и уйти. Или вернитесь.
– Я вернусь послезавтра, – пообещал Савиньяк, а вечером в конюшне Капуль-Гизайлей ржали лучшие в Олларии рысаки. Это было не извинением – платой за подмеченную ошибку; баронесса это поняла, она многое понимала…
– Вас здесь до сих пор нет. – С прошлым пора кончать, а выставить Вольфганга с Мельникова луга можно лишь одним способом. Савиньяк отодвинул бокал, хотя Бертрам ратовал за красное вино не только перед обедом, но и после него. – Господин фок Варзов, потрудитесь, наконец, покинуть берег Эйвис! Я тоже должен знать одну вещь. Сколько правды в том, что вас пытались втянуть в мятеж Борна, а вы отказались, но сохранили разговор в тайне?
– Что за чушь?! – памятный с юношеских лет кулак грохнул по столу, расплескав слишком полный бокал. – Я всю жизнь воевал с дриксами, алисины прихвостни это знали!
– Главное, это знал Сильвестр. – И не только это – часть показаний Борна незаметно исчезла, и устроить это мог только кардинал.
– Сильвестр в могиле, теперь решаешь ты… Надеюсь, ты понимаешь, что я не стал бы молчать, хоть и с доносом бы не помчался. Сам бы сделал; здесь, на севере, можно не оглядываться на многое.
– Торка есть Торка, как говорят бергеры. За нее! – Пригубить вина, улыбнуться, поставить свой бокал рядом с бокалом бывшего командира. Выпито или пролито, неважно, главное, сколько осталось. – Господин маршал, надеюсь, вы понимаете, что Западной армией сейчас командует мой брат, а подчинять вам тех, кто рассыпан по всему северу и западу и держит заставы на Кольце, бессмысленно? Ваш опыт не будет востребован, а здоровья уйдет много. И вот что я хочу вам предложить. Смотрите…
Карту Ли разворачивал долго и вдумчиво. Когда он станет даже не вторым, пятым, он тоже не захочет, чтобы на него в такой миг смотрел бывший подчиненный. Тщательно расчерченный лист неспешно разлегся на столе и был придавлен бронзовыми грузиками. Теперь достать грифели и освежить бокалы. Два маршала, полтора часа откровенности и еще не ополовиненная бутылка… Даже с учетом лужицы. Удручающе, как сказал бы Рокэ. Поднял бы бокал, посмотрел бы на свет и сказал…
– Сударь, – неспешно начал Савиньяк, – думаю, для вас очевидно, что ситуация с дриксами разрядилась лишь на время. Сейчас их гарнизоны расставлены от Мариенбурга до Доннервальда, вдоль всего среднего течения Хербсте. Расставленные Бруно части держат все приличные переправы вплоть до Южной Марагоны, к тому же я не могу сбросить со счетов Горную армию, годами рвавшуюся в Ноймаринен. Это до сорока тысяч опытных солдат, а перемирия их командующий не подписывал. Удалось ли Бруно сунуть горного гусака в свою корзину, неизвестно. Удалось – отлично, а если нет?
– Я бы исходил из худшего. – Вольфганг принял предложенный тон, и это было хорошим признаком. – Через горы зимой не пойдешь, но Торка кончается в Ноймаре. Насколько мне известно, у нас почти нет войск, прикрывающих Старую Придду с севера.
– В них не нуждались. – Иногда полезно напомнить о том, что ошибки не было. – Дриксы стояли западнее, в Гельбе, и северо-восточнее, на перевалах в Торке, сейчас положение изменилось. Пусть не вся Горная армия, но отдельные отряды могут появиться в верховьях Хербсте и там закрепиться.
