– Рано или поздно придется отбирать назад все, что я оставил, – не дрогнув, произнес фок Варзов, – и чем лучше будут наши позиции перед возобновлением войны, тем дешевле мы отделаемся.
– «Гуси» еще не все, у нас хватает и собственной дряни. – Из тех, кто на севере и не занят, Вольфганг – лучший, и хватит тянуть из него жилы! – По моему приказу третий месяц собирают сведения о мародерах. Можно считать доказанным, что банды и бандочки стремятся на запад и северо-запад. Чем дальше, тем их становится больше, к весне это может стать хорошей зубной болью. В середине Осенних Ветров я начал формирование нового корпуса. Солдаты, капитаны и полковники для него есть, но самостоятельное дело им не доверишь, так что командование я хотел бы поручить вам. Располагаться будете между Старой Приддой и Доннервальдом, ближе к границе. Полагаю, где-то здесь – в Митте или Падеборне. Места для вас почти родные, я воевал восточней и всего пару лет, так что с местом дислокации решать вам.
Нужно как можно быстрее организовать постоянное наблюдение как за дриксами, так и за нашей стороной. В случае появления каких-то угроз вам придется действовать сразу, не дожидаясь приказов. – Было б логичным добавить, что абы кому право на самостоятельность давать нельзя. Тут и опыт нужен, и привычка решать, и осмотрительность с осторожностью, только после Мельникова подобное показалось бы сразу и недоверием, и попыткой утопить невезучего старика в комплиментах. Ли просто передвинул карту, и Варзов в нее уткнулся.
– Какова общая численность корпуса? – деловито уточнил он.
– Десять тысяч сейчас и до пятнадцати – к весне. Основная часть – набранные в последнее время в западных и северо-западных землях новобранцы, три тысячи уже собраны в Тарме, еще пять – в Лангеншварце. Из частей Северной армии, помогавших ноймарам в горах, уже выделены три пехотных полка, один драгунский и артиллерия. Кроме того, я просил герцога отрядить до двух тысяч ноймаров. На «волков», понятное дело, не рассчитывайте, но новичков не пришлют.
– Это хорошо. – Фок Варзов все больше напоминал старого коня, радостно хватающего трензель. – Я попробую поднять еще людей. В Торке немало тех, кто хоть и не молод, еще не одряхлел, тысячи две-три точно откликнутся. Этих учить не придется.
– Немалую пользу вашему корпусу принесет барон Катершванц, он уже на месте и занимается обучением новобранцев. Если принимаете мое предложение, готовьте приказы по корпусу и полный список ветеранов, которых хотите созвать.
– Я начну немедленно, – пообещал фок Варзов, уже завладевший грифелем, – но почему не Ариго? Он показал себя более чем достойно. Собственно, остатки Западной армии спас он. Ему пора…
– Становиться маршалом? – Ли приподнял бокал. – Почему бы и нет? Ариго – отличный командир авангарда, он быстро решает и быстро передвигается. Вы будете стоять, учить и ждать, Ариго – догонять.
– Заля?
– Маршальскую перевязь. Вам что-то говорит имя фок Дахе?
– Разумеется. Отличный был офицер… Лет пять назад вышел в отставку по ранению. Что с ним?
– Подал рапорт о возвращении в армию, и я его просьбу удовлетворил. Возьмете хромого полковника к себе, или Сэц-Алан подыщет ему что-нибудь полегче?
Фок Дахе был незамедлительно взят, а бокал благополучно допит; пошутив на сей счет, Лионель вновь потянулся за вином. О Рокэ старый маршал больше не вспоминал, о Мельниковом луге тоже.
4
Алва и отставший не меньше чем на пять корпусов Валме выскочили из-за словно бы сияющей гряды и понеслись дальше, в золотисто-синюю даль. Робер проводил всадников взглядом, с трудом сдерживая Дракко и себя. Хлебнуть ветра и солнца хотелось отчаянно, а полумориск не догнал бы разве что Моро, только после скачки они с Вороном будут обречены на настоящий разговор. В сотый раз обсасывать сны и мятежи невозможно, а Рокэ должен знать и об убийстве, и о фальшивом проэмперадорстве, и о брошенных в гроб маках. Рядом завозился подзабытый Ларак, и Робер обреченно повернулся. Родич Эгмонта выглядел еще несчастней, чем обычно.
– Я осознаю, – почти прошептал он, – что Алва – исчадье Заката, но он мне нравится, причем с каждым днем все сильнее. Это ужасно.
– Почему? – бездумно откликнулся Эпинэ. Ларак не первый раз облегчал душу и был слишком хорошо воспитан для монолога, а посему нуждался в собеседнике – благородном и заинтересованном; ну или хотя бы напоминающем такового. Последнее у Робера как-то получалось, граф, во всяком случае, не умолкал.
– Нельзя остановить начавшееся падение, – надорец вздохнул, как вздыхают немолодые обозные кони. – Я не думал святотатствовать, я всего лишь полюбил. И вот я нарушаю сперва святость брака, затем незыблемость священной ненависти…
– Простите, незыблемость чего?
– Так сейчас не говорят, но Надор незыблем в своей верности долгу, а, значит, и в ненависти к врагам Талигойи. Мы с этим росли, Эгмонт и я, только кузен остался верен завету предков, а я дрогнул.
– Если вы о Вороне, – поспешно уточнил Эпинэ, – то я слишком ему обязан, чтобы ненавидеть.
И еще Алву любила сестра, но этот секрет не для Ларака, хотя правда о королеве примирит надорца если не с Рокэ, то с собственной совестью, которой у чудака слишком уж много.
– Как же я вам завидую! – Графа одели по-адуански, и все же он умудрялся выглядеть старомодным. – Чувство благодарности естественно, иногда оно позволяет отказаться от вражды, тем более что спор почти завершен. Мы проиграли, лучшие погибли, вы и Темплтон смирились, а я слишком слаб и дурен происхождением, чтобы удержать меч и поднять знамя. Мои надежды на счастье неуместны и оскорбительны для мертвых. Вы же знаете, моя супруга и единственный сын погибли в Надоре…
– Я знал виконта, он был смелым и умным человеком.
– Благодарю вас, – голос Ларака дрогнул, но церемонно наклонить голову граф не забыл. – Вы движимы лучшими чувствами, однако Реджинальд… Он был добрым, он любил родных и всей душой веровал в Создателя, но он отказался от воинской службы из-за неспособности к ней, и дело было не только в чрезмерной корпулентности. Реджинальд боялся тягот походной жизни, за что ему выговаривали и матушка, и кузина.
– Реджинальд не боялся говорить правду! – гаркнул Робер и сам себе удивился. – Ваш сын вступился за горожан, и он принял участие в заговоре… Вместе со мной и Айрис. Мы собирались сдать Олларию Савиньяку и освободить Алву.
– Вот даже как… – Ларак печально поправил шапку из овчины. – Сперва Кэналлийским Вороном был очарован Реджинальд, потом бедная Айрис и, наконец, я сам. Теперь я слышу ваше признание, а ведь еще был Юстиниан Придд…
– И Валентин.
– Вы говорите о наследнике Приддов?
– Валентин – герцог и полковник талигойской армии.
– Простите, я упустил из виду некоторые прискорбные события. Значит, и Волны тоже. Устоял только Дикон, хотя меня это удивляет. Он был таким податливым, таким впечатлительным мальчиком… Бедный малыш. Если б только мы знали, где он!
