– Итак, – длинные узловатые пальцы отстучали очередные два такта, – господин фок Ило уважает силу Южной армии и опыт ее командующего и надеется на чувства варитов, а посему будет ждать. Рейфер, как полагаете, к чему ему затягивать?
– Я не полагаю, я помню. – Рейфер тоже верил собравшимся. – Китовники хотят провернуть тот же фокус, что и с моим корпусом. Переговоры, разговоры… Завтра начнется общение дозоров, они уже сейчас перекрикиваются. Если им удастся задурить головы хотя бы дюжине человек, через неделю жди бунта, и уже не генеральского.
– Да, – веско произнес Луциан, – нарастание недовольства пойманных в ловушку солдат, которым вскоре надоест сидеть в сырости у болота, неизбежно, но есть и вторая угроза. Часть Горной армии, якобы оставшаяся на границе с Гаунау, может захватить магазины Южной армии, лишив вас крепких тылов.
А еще она может отправить к кошкам перемирие с Талигом. Об этом адрианианец не упомянул, но Руппи был далек от того, чтобы считать себя умней «льва» и Бруно.
Фельдмаршал пожевал губами, он и так знал, что услышит. Нет, сражаться, безусловно, можно; можно даже победить, как полководец Бруно всяко лучше эйнрехтского проныры, но какова будет цена, и сможет ли ослабленная Южная армия потом навести порядок в стране?
– Попались бы мы на этом болоте, – напомнил о своей прозорливости командующий, – по частям бы армию скушали, мерзавцы… Хеллештерн, вы выезжали на рекогносцировку. Докладывайте.
– Я залез на мертвое дерево, – кавалерист неожиданно улыбнулся. – В подзорную трубу их лагерь оттуда виден неплохо. По тому, как фок Ило расположил свои силы, очевидно – он не собирается наступать. Позиция для обороны удобная, ждать атаки – одно удовольствие.
Должен заметить, порядок у китовников вопреки ожиданиям кесарский. Палатки стоят правильными рядами, караулы по периметру лагеря строго по уставу, выведенные в поле батальонные колонны построены ровно. Что до мундиров, то против нас, в первую очередь, бывшая гвардия Фридриха, думаю, вместе со своим командующим. Помимо них – квартировавшая в Эйнрехте пехота и восстановленные части. Из тех, что его величество Готфрид сначала расформировал, а в прошлом году начал собирать вновь. Я просидел на дереве около получаса и готов поручиться за свои слова. Противник серьезный, если там и есть плохо обученные новобранцы, то общий тон задают не они.
– Благодарю, – теперь руки Бруно были спокойны. – Все свободны. Ужин подадут в обычное время, и я прошу вас быть моими гостями. Фельсенбург, проследите, чтобы меня без крайней необходимости не тревожили.
– Да, господин фельдмаршал. – Порученцев Бруно не вызвал, и Руппи приподнял полог, пропуская выходящих генералов. Пока двоих. – Господин фельдмаршал, ночные караулы нужно удвоить.
– В самом деле? – холодно осведомился великий ценитель крахмальных салфеток и одинаково причесанных адъютантов. – Почему?
– Туман… – Вчера паршивец рассеялся быстро, сегодня «кошмар прибрежных вод», хоть и явил себя во всей красе, продержался всего с час, зато грядущая ночь обещала утонуть во мгле. – Под его прикрытием люди фок Ило могут просочиться в лагерь и причинить немало вреда. За вашу безопасность я ручаюсь, но огневой припас, продовольствие, упряжных и строевых лошадей нужно взять под усиленную охрану. Китовники стоят дальше от трясин и выше, им за подходы к своим лагерям опасаться надо гораздо меньше.
О последнем можно было и не напоминать, Бруно ценит «палаши» в том числе и за молчаливость. Мысль испортить китовникам ночь должна принадлежать командующему. Или кстати задержавшемуся Рейферу, но уж никак не нахальному юнцу.
– Руперт, – подал голос отец Луциан, – вы уверены, что будет туман?
– Да, и гораздо более сильный, чем в предыдущую ночь.
Раньше, в родных горах и даже на «Ноордкроне», подобной уверенности у Руппи не случалось, но раньше он не целовался с ведьмами и не фехтовал с Бешеным… Любопытно, где сейчас обещанная кошка, все еще у Вальдеса или орет в каком-нибудь Мариенбурге?
– Караулы будут усилены, – Бруно явно не терпелось остаться одному. – Вирстен, доведите до сведения старших офицеров. Разговоры с китовниками – любые – под строжайшим запретом, виновные в подобном будут примерно наказаны. У нас восемь дней, они должны пойти на пользу нам, а не фок Ило. Ваше преосвященство, вы хотите что-то сказать?
– У меня мелькнула мысль, показавшаяся мне удачной, но сперва я хочу задать два вопроса капитану фок Фельсенбургу.
– Капитан, – скучно приказал Бруно, – ответьте.
– Руперт, – если фельдмаршал был скучен, то странствующий епископ любознателен, – вы смогли бы последовательно справиться с одним, двумя, тремя и так до восьми офицеров эйнрехтской выучки, при этом оставив первых четверых целыми? Я имею в виду дуэль, хоть и упрощенную.
– Драться по очереди или одновременно?
– На ваш выбор, но не более чем с четырьмя противниками. Что скажете?
– Поручиться не могу, но… Рука у меня поставлена хорошо, и я довольно вынослив.
– Мне нужен точный ответ.
– У фрошеров я видел двоих бойцов, с которыми вряд ли когда-нибудь сравняюсь. В Эйнрехте я таковых не встречал.
– Тогда второй вопрос. Вы слышали о старом варитском обычае предварять сражение поединком? Если битва по каким-то причинам откладывалась, поединки проводились каждый день. Первые четыре дня проигравший просто выбывал, и победитель на следующее утро встречался уже с двумя, а потом, в случае удачи, с тремя и четырьмя противниками. Первые дни кровь старались не проливать, хотя прямого запрета не было.
– Я помню разве что о судебных поединках, – расписался в своей дремучести Руперт, – и еще, когда оспаривалось первенство… О Седых землях, то есть о том, как там жили, я мало знаю.
– Не о Седых, – взгляд агарисца стал лукавым. – Я описал обычай саймуров, но почему бы ему не стать варитским? Фок Ило рассчитывает за восемь дней перетянуть на свою сторону нестойких, а в прочих вселить неуверенность и предчувствие поражения. Генерал Рейфер рассказывал мне, как действуют китовники. Они будут всячески втягивать солдат и младших офицеров в разговоры и шутливые поединки, угощать проигравших, расхваливать древние обычаи, смеяться над командующим и теми, кто верен присяге. Запреты могут оказаться бессильны, но должным образом примененная палка становится рычагом.
Фельсенбург известен своеволием и непредсказуемостью, он может нарушить приказ, а господа «истинные вариты» достаточно безграмотны, чтобы назвать саймурское наследство своим. Уже первая победа поднимет дух нашей армии, но ежедневное зрелище со ставками может свести затею фок Ило на нет. Азарт творит чудеса, даже когда дерутся петухи, но, Руперт, вы должны побеждать, причем с блеском.
Значит, драка? Не поймешь, с кем, зато на глазах двух армий. А почему бы и нет?! С мушкетером помогло, выручит и теперь.
– Я не Бешеный, – твердо сказал Руппи и, глянув на Бруно, уточнил: – То есть не вице-адмирал Талига Вальдес, но я попробую. Ринге – хороший учитель.
