– Убедить Ро, что Октавию будет лучше с родными, проще простого. Бертрам не вмешается, а стравить братьев, которых вырастите вы, будет трудно, даже пустив в ход сплетню о происхождении Карла.
– Не терплю сплетен! – Ноймаринен вновь казался смущенным. – Поверьте, я знаю достаточно, чтобы отличить племянников своей жены от чужих бастардов. Я знаю, но другим приходится верить. Или решать, что им сейчас выгоднее.
– Вы ведь говорили с послом Дриксена? Граф Глауберозе убьет любого, кто бросит тень на память королевы Талига.
– Я тоже, но лет через десять убивать придется другим.
– Через десять лет Рокэ не исполнится и пятидесяти. В эти годы соберано Алваро убивал вполне успешно.
– Соберано Алваро не стал пить королевский шадди и содержал армию, но спас Талиг Диомид… Ладно, не о том речь. Георгия в возвращении Алвы сомневается, я начинаю недоумевать. Как бы Рокэ ни был занят, он бы ответил на мои письма. В любом случае парень – кэналлиец. Он выиграет все войны, поставит на место «павлинов» и «гусей», но в наших внутренних бедах разбираться не станет, а его жена, если он вообще женится, будет заперта в Алвасете. Срастить юг с севером могут лишь до мозга костей свои. Брак герцога Савиньяка и герцогини Ноймаринен, даже без любви, меньшее зло, чем мятеж или детоубийство.
Арлетта аккуратно отодвинула чашку. Рафиано не смахивают карты со стола и тем более не опрокидывают сами столы. Если есть более изящный выход, однако сейчас его не было.
– Рудольф, – с расстановкой произнесла графиня, – я не знаю, женится Лионель по расчету или же по любви, но это будет его расчет или его любовь. Его, а не бывшей маркграфини, которой Горная Марка стала тесна.
– Сударыня!
– Арлетта, Рудольф. Вдова вашего друга Арно, чужие вам такого не скажут. И ваша жена не скажет, и ваша дочь, которую вы судите по сыновьям, а надо судить по бабке. Меньше всего Талигу сейчас нужна новая Алиса.
– Что?! Что вы такое нес… говорите?
– Что я несу? Правду, герцог.
Она лгала лишь в одном – с регентом объяснялась не вдова Арно, а закатная тварь. До мозга костей, до последней капли ядовитой крови. И эта тварь говорила отцу торских генералов о незаметно выросшей дочери и дриксенских принцессах. О, она знала, куда бить, она была убедительна, и она убедила. То есть – победила.
«Дитя мое, – написала Арлетта, дорвавшись до пера и одиночества, – наконец-то я сделала то, чего от меня годами добивались Жозина и эта поэтичная гиена, а именно бросилась тебя защищать. Размалюй ты кого-нибудь или убей, мне было бы проще, но я как-то справилась…»
4
Четверо талигойских полковников и один алатский слушали Вальдеса. На маршала Запада они почти не смотрели, на адмиральскую свиту – тем паче, это Эмиль, сдерживая злость, вглядывался в тех, кого Ли брал с собой.
Стоунволлу брат доверял, своего Рединга ценил больше здешнего Баваара, Хейл был сыном отличного кавалериста, Гедлер – бергером, а Лагаши – алатом, и в деле Эмиль успел повидать лишь его. В деле… Из Аконы взятие Бордона казалось прогулочкой. Закатные твари, да отсюда милыми пустяками кажется все, что было прежде! Октавианская ночь, и та перестала пугать, вот омерзение никуда не делось. Омерзение и крепнущая убежденность, что ублюдков лучше кончать на месте.
– Маршал Лэкдеми, – внезапно окликнул Вальдес, – я ничего не напутал? На море как-то проще, не говоря о том, что господин Заль, вздумай он поплавать, в два счета достался бы слезинушке… Это рыбешка такая, ест любую дрянь, но хуже от нее не становится. В детстве мне пытались втолковать про праведников, что их, дескать, ничем не испортить. Я понял, обрадовался и сказал, что они совсем как слезинушка… Больше меня богословию не учили.
– Рак тоже все съест, – засмеялся Лагаши. – Балинт, было дело, накормил алатских раков досыта. Ничего, не передохли.
– Но подошли бы они после всего к пиву? – неожиданно подхватил шутку бергер.
– Подошли бы?! – возмутился Вальдес. – К бергерскому пиву они бы пошли. Колоннами. Даже пятиться бы для такого случая перестали.
– Раки, атакующие колонной… – Лагаши получал удовольствие от разговора и явно собирался получить еще больше от охоты. – Это, видимо, очень страшно.
– Господин адмирал, – поднял руку лысоватый драгун, – хотелось бы понять, как долго продлится наш рейд.
– Как получится, – махнул рукой моряк. – Если вам, Стоунволл, нужна диспозиция, я ее накатаю. Зря, что ли, у меня тетушка была замужем за самим Вейзелем? Только на деле все пойдет наперекосяк… Не сомневаюсь, что удачно, но придется наступать, куда никто не собирался, форсировать что-нибудь некстати вытекшее и хватать за шиворот тех, кому надлежит болтаться в иных пределах. Планы хороши, когда воюешь с быками, а зайцев и блох гоняют по наитию. Будем на месте – разберемся.
– Вы рассчитываете вернуться к весне, – не сдавался драгун, – или раньше?
– До весны – это слишком, весной я понадоблюсь Альмейде в море. Варитам, конечно, наоборот, но их не спрашивают… Выступаем мы послезавтра и вернемся всяко до Весеннего Излома. Я быстренько засвидетельствую свою опеку тетушке и рвану в Хексберг. Ну а теперь, – Ротгер с веселым интересом оглядел доставшихся ему полковников, – идите и пишите. Любовные письма, завещания, диспозиции, стихи… Кому что нравится.
Встали, задвигали стульями, отдали честь.
– Адмирал, – едва не забыл окликнуть Эмиль, – задержитесь.
– Так я все же что-то напутал? – весело осведомился ужас дриксенских вод. – Неудивительно! У вас просто чудовищные словечки! Один ретраншемент чего стоит, и это еще не самое смачное. То ли дело наш бурундук… Который от нока выстрела идет на корму. Вы тоже идите, будет нужно, я догоню; я всегда догоняю, просто после кончины Бе-Ме это стало труднее доказывать.
– До свидания, господа, – с нажимом сказал Эмиль всем и особо – приостановившемуся Стоунволлу. Вальдес валял дурака в полном соответствии с диспозицией, но адмиральские шуточки все равно бесили, особенно теперь, когда с грохотом рухнуло последнее возражение. Если Рединг, находясь в двух шагах от свиты Бешеного, ничего не заподозрил, о прочих и говорить не приходится.
– Ну что? – осведомился минуту спустя Ли. – Мишель, узнают меня?
– Если с нами и не на Грато, не-а, – заверил «фульгат». – То есть, может, и признают, если вглядятся, да на кой им? Только…
– «Только»? – передразнил уже сидящий на краешке стола Вальдес. – Перед Редингом неловко? И кто-то после этого станет говорить, что закатные кошки бесцеремонны?
– Да мы… – почти растерялся Мишель. – Мы, как Уилер отъехал, вроде как при Проэмперадоре, а все одно… Из полка еще не выставили…
Раздавшийся стук был веселым и четким.
– «Фульгаты», выйдите, – вполголоса велел Лионель, отступая в тень, – Через спальню. Рединга утром – к адмиралу, будете скрытничать вместе. Эмиль, ты, кажется, усомнился в Стоунволле? Зря.
