За время рассказа Бабель успел изрядно поскучнеть из-за отсутствия всяких следов героики в моей рабочей биографии; да и специфика электромонтажного ремесла его явно не прельщала. Однако noblesse oblige – радушную улыбку он сохранил, рюмки наполнил и в первую же паузу поднял тост:
– Ну со знакомством.
– С удовольствием! – торопливо поддержал я.
Но сразу после прокатившегося в сторону желудка дешевого пойла решил все же добить собеседника жизненной рутиной:
– И вот недавно взбрела дядьке блажь, говорит, дам я денег на учебу в самой Москве тебе и свояку, у него как раз жена от чахотки померла в прошлом году, хорошо хоть детей прижить не успели. Но с условием, чтоб годков через пять непременно вернулись помогать в артели. Проводил нас по высшему разряду, соседи поди год судачить будут. Да и с собой кое-что подкинул от щедрот…
– Прямо таки вернулись? – мигом ухватился за нестыковку Айзек.
– Да откупился он от нас просто, – не стал запираться я. – Хотел так спровадить куда подальше, но тетка не дала, добрейшей она души человек.
Между тем официант, строгий как британский гвардеец на параде, подал обед. Начинался он превосходной серозернистой икрой, затем следовал изысканный рыбный салат и отличное мясное рагу с острым соусом. На первое борщ со свининой и белой кляксой сметаны, к нему шли пирожки с мясом, капустами, яйцами и зеленым луком. Второе блюдо оказалось двойным – нежная бескостная стерлядь и птица с овощами, с гарниром из картофеля. На десерт фруктовый пудинг и блины с компотом, да еще, вероятно в качестве прелюдии к ужину, хлеб, масло и сыр.
Насыщаться Бабель вроде как не мешал, но наливал исправно, и я скоро понял, в чем его сила – он не только «умел как никто слушать», но и здорово насобачился, глядя прямо в глаза, задавать вопросы с подковыркой, простые на первый взгляд, а пять раз подумаешь, что ответить. То про лошадиные стати поинтересуется, явно из разряда понятных каждому деревенскому мальчишке, затем походя пистолеты разных марок сравнит или слово-другое по-немецки или французски ввернет.** Заодно незнание мной окрестностей Одессы прокачал на все сто, с юмором и издевкой описав чуть не два десятка местечек, в которых он присматривал участок под дачу.
Каждое мое «не помню» и «не знаю» в отдельности, полагаю, можно легко списать на случайность, в самом деле, не обязательно фельдшеру иметь в хозяйстве конюшню, а ребенку времен гражданской разбираться в наганах, но все равно, в сумме они вполне могли набрать критическую массу для подозрений. Будь выпитая Айзеком порция водки грамм на двести меньшей, быть мне «расколотым» как латышскому шпиону, не помогли бы профильные знания электротехники. Сейчас же… собеседник просто жонглировал словами в привычной манере, не пытаясь углубить несуразности. Однако ближе к десерту «жемчужине у моря» и изученному мной лишь издали консервному заводу стало очевидно – тему беседы надо кардинально менять, а то и прекращать вовсе, тем более что после съеденного голод мне не грозил как минимум сутки.
Поэтому я выпалил самое идиотское, что пришло в голову:
– А сложно было Конармию написать?
– Узнал, значит, – очки Бабеля укоризненно блеснули. – И тебе так в самом деле понравился мой слог или просто по моде?
Надо признать, в школе вычурные красивости я воспринимал скорее как информационный шум, а точнее, потешался со всей циничностью воспитанного интернетом акселерата над учительницей, разбирающей на детали фразы типа: «Когда суббота, юная суббота кралась вдоль заката, придавливая звезды красным каблучком».
Но вслух, разумеется, с жаром воскликнул совсем иное:
– Зарисовки великолепны! Они как поблекшие от времени фотографии, поверх которых положены короткие точные мазки флуоресце… светящейся краски. – И добавил тише, но с искренностью, вполне достойной детектора лжи: – Товарищ Бабель, «Конармия» великое произведение, его в школах изучать будут! В большой и сложной теме… М-м-м… Революция и Гражданская война в литературе двадцатых годов.
– Ну, право, будет тебе, есть много произведений получше, – кажется писатель чуть протрезвел от неожиданной лести, но опрокинутая для сокрытия смущения рюмка мигом исправила положение.
– Нет, с таким емким слогом… – тут я разразился парой особо претенциозных абзацев из смутно припоминаемой хрестоматии.
Не говорить же, что «Конармия» была мной особо любима за краткость. Пока педагог спрашивает одноклассника, можно успеть пробежать пару-тройку главок
[105] глазами, выкидывая словесные кружева, кроме одного-двух, которые всегда можно привести как ответ на тупой вопрос педагога: «Коршунов, а что тебе особо запомнилось»?
Впрочем, закончил я свой маленький спич на реально интересующем меня аспекте:
– Ну и правду, конечно, интересно прознать. Вот представь, в будущем, лет через сто все забудут про войны, какими они были в реальности, ну примерно как мы про Отечественную с Наполеоном, которую мы знаем, скорее, как приключения Наташи Ростовой и Пьера Безухова. Право же, так куда интереснее, чем учить факты истории. А может быть, даже правдивее, ведь война она у всех и каждого своя.
– У каждого своя война? – наконец-то очнувшийся от потока комплиментов Бабель задумчиво пожевал слова. – Да тебе, Леш, надо писателем быть, говоришь складно, мыслишь образно!
– А я и пробовал! Фантастические романы, – с пафосом свежей, не тронутой пером критика юности провозгласил я. Про себя, впрочем, удерживая циничную мысль – чего же я еще могу-то, более-менее представляя реалии будущего?
– Неужели?! – в глазах писателя плескалось море иронии и пара капель интереса. – Навроде «Человека-амфибии» Беляева?
– Скорее, похоже на Жюль Верна, ну, того, что «20 тысяч лье под водой» написал, – возразил я и на всякий случай напомнил: – Я же электрик и хорошо представляю, куда приведут мир новые технологии.
– А и то верно, – поубавил скепсиса Айзек. – Знающему специалисту такое проще, чем нам, старым рубакам. О чем будет роман?
– Вот, например… – под чарами проклятой «англичанки» я начал терять осторожность, – в Германии годика через три капиталисты приведут Гитлера к власти, он заключит союз с Муссолини, наберет не сильно большую, но хорошо вооруженную и подготовленную армию, с которой потихоньку 105 приберет к рукам пол-Европы, ну там аннексирует Австрию, Чехословакию, захватит Норвегию, кусок Польши, потом с помощью нового, недавно изобретенного оружия за два месяца вдребезги расколотит Францию, прижмет подлодками хвост Англии и окрепший, году эдак в сорок первом, нападает на СССР армадами сверхсовременных самолетов и танков. Тут, конечно, РККА даст агрессору отпор по всей форме, чужой кровью на малой территории, знамя революции будет реять над Рейхстагом. Но сколько прекрасных бойцов погибнет! Да и вообще людей, невиновных рабочих и крестьян, многие миллионы, быть может, десятки!
