После ликвидации мятежа начались репрессии. В декабре 1920 года Семиреченской ОблЧК была раскрыта контрреволюционная подпольная организация во главе с бывшим войсковым старшиной С. Е. Бойко
[63]. Исследователь крестьянских восстаний в Казахстане В. К. Григорьев насчитывал у Бойко до 1700 вооруженных заговорщиков
[64], по другим данным их было около 1800 бойцов. Начались аресты.
Я знаком с материалами дела участников бойковской организации. Мера наказания, как правило, была лишь одна – высшая. Приговоры выносили внесудебные органы – так называемые тройки. Иногда троих и не собирали, и приговор выносили те, кто оказывался под рукой.
Машина репрессий постоянно подпитывалась жертвами анонимных доносов, в основе которых были сведение личных счетов, оговоры, клевета, подозрения. Не избежали доносов и боевики – участники ликвидации Дутова, но об этом несколько позже.
Глава 3. Капкан для атамана
Замысел операции и исполнители
Задача ликвидации Дутова возникла у большевиков в 1920 году, сразу же после его ухода за границу. Разработчиком операции было разведывательное управление штаба Туркестанского фронта и Семиреченская областная Чрезвычайная Комиссия (СемоблЧК) Туркфонта.
Москва была заинтересована в захвате Дутова и в судебном процессе над ним, но, в крайнем случае, разрешила его уничтожение. Поэтому план операции предусматривал два варианта лишения белого воинства своего командующего: его похищение и вывод на территорию России, а, при невозможности сделать это – уничтожние. В любом случае это лишало зарубежную военную группировку белых ее мозга, военного и идейного руководства. Непосредственная подготовка операцией было возложена на заведующего джаркентским пунктом Регистрода В. В. Давыдова, который работал в тесном взаимодействии с Семиречченской облЧК и с ЧК Джаркентского уезда. Однако завершать операцию, по обстоятельствам, о которых будет сказано в своем месте, пришлось джаркентским чекистам.
Для выполненя этой задачи требовались дерзкие, смелые, решительные исполнители, исполнители, которые не спугнули бы врага, не вызвали бы у него подозрения, не насторожили бы его. И такие исполнители были найдены. Характерная особенность этих людей заключалась в том, что они не были революционерами, не были преданы революции, принадлежали к противоположному лагерю и пользовались у властей и населения дурной славой. При попадений этих людей в поле зрения дутовских контрразведчиков, а они, по плану, в него дожны были попасть непременно, вехи их биографий должны были вызывать к ним полное доверие противника и усыпить его бдительность. Конечно, же, все они были привлечены на основе компрометирующих материалов и по сути дела были принуждены к выполнению воли военных разведчиков, а затем – чекистов. Поэтому, надеюсь, читателю будут понятны те жесткость, диктат, отсутствие всяких снисхождений и послаблений, которыми характеризовались отношения чекистов к исполнителям этой опереации, особенно на заключительном ее этапе. Этим зримо дышат документы, с которыми он ознакомится. Но если бы чекисты не поступили столь прямолинейно и решительно, не принудили бы, фактически исполнителей к выполнению задачи, то ход истории мог бы пойти по другому руслу и возобновление гражданской войны в Семиречье, а затем во всей стране могло бы стать реальностью. Первым и необходимым этапом операции было установления личного контакта с Дутовым и завоевания его доверия. Это была трудная задача, потому что атаман был умным, хитрым, осторожным и подозрительным человеком. Мы помним штрих к характеристике атамана который нанес барон Будберг в своем знаменитом дневнике, однажды заметив, что Дутов совал свой нос во все дела и события, происходящие в штабе Колчака. Хитрость атмана оренбургских казаков отмечал в своих мемуарах и член омского Правительства Г. К. Гине
[65]. Поэтому человек, которого следовало подвести к атаману должен был не уступать ему ни в уме, ни в хитрости, войти к нему в доверие, заинтересовать своими возможностями, заставить атамана поверить в свою преданность белому делу и создать условия для его похищения или ликвидации. Именно таким человеком был Касымхан Чанышев, личнось авантюрного склада и противоречивая. Следует заметить, что биография Чанышева сложна и запутана изначально.
Казахская история сохранила мало имен своих героев и мало населена ими. Поэтому казахи часто причисляют к своему племени героев других народов: царицу древних масахедов Тамирис, Чингис-хана, гения научной мысли Х-го века узбека Аль-Фараби, кипчака Бельбарса и др. Причислили они к своему народу и Касымхана Чанышева, хотя тот позиционировал себя татарином, и в разговоре, по свидетельствам современников, пересыпал свою речь русскими, уйгурскими и татарскими словами.
Касымхан Галиевич Чанышев родился в 1895 году. Его отец, Гали, по другим данным – Юсуп, якобы, принадлежал к роду казахских ханов, мать – татарка.
Чанышевы (Шанышевы) – выходцы из России. Почувствовав приближение смутного времени, они в 1914 году ушли в Китай и обосновались в городе Чугучаке. Имея значительный, как говорят сегодня, стартовый капитал, братья Чанышевы Хасен, Рамазан, Амин, Ибрай, Карим скоро стали крупными скотопромышленниками и купцами, владельцами нескольких кожевенных и сыроваренных заводов. По некоторым данным Касымхан был офицером русской армии и остался в России. Усть-Каменогорский исследователь В. Г. Обухов сообщает, что в 1909 году штаб Туркестанского округа готовил операцию по рекогносцировке Афганистана и планировал направить для этого офицера под легендой паломника, совершающего хадж
[66]. Естественно, русского офицера, для выполнения подобной миссии привлечь было нельзя. По мнению штаба округа, «в случае каких-либо подозрений со стороны афганцев, последние в состоянии узнать русского офицера по несовершенному над ним обряду обрезания. Выбор должен быть сделан скорее из туземных офицеров, причем наиболее подходящим для этой цели признавались офицеры из татар, в частности, поручик 3-го Туркестанского стрелкового батальона Чанышев, который брался провести рекогносцировку ряда интересующих разведку районов Афганистана. Для этого он считал необходимым превратиться в простого чернорабочего туземца и в таком виде пристроиться к партии паломников, которые двинутся нынешней весной в Мекку со стороны Кашгара через Афганистан. Командировка должна была начаться в конце июня 1909 года и продлиться четыре месяца с возвращением из Мекки по тому же маршруту. По расчетам, расходы на такую разведку составили бы от 2500 до 3000 рублей. Состоялась ли командировка Чанышева в Афганистан, выяснить не удалось. Не найдены пока и дополнительные сведения о войсковом разведчике поручике Чанышеве. Можно предполагать, что тот имел отношение к славному купеческому роду Чанышевых, обосновавшемуся в 1914 году в Чугучаке и торговавшему по обе стороны российско-синьцзянской границы»
[67].
