На этот раз, в состав группы террористов, кроме Чанышева и Ходжамьярова, как это видно из приказа о награждении, вошли Мукай Байсымаков, Азиз Ушурбакиев, Юсуп Кадыров и Султан Маралбаев.
Террористы еще раз наскоро обговорили роль каждого в операции. Убийство Дутова должен был совершить Ходжамьяров, он был к этому готов и морально и психически. Вход в кабинет Дутова кого-либо другого не планировался, так как в одиночку выбраться из помещения после терракта было бы легче.
Чанышев, с его слов, на клочке бумаги нацарапал записку Дутову следующего содержания: «Господин атаман, хватит нам ждать, пора начинать. Все сделал. Готовы. Ждем только первого выстрела, тогда и мы спать не будем. Прощайте. В. К.».
Убийство атамана должно было произойти в момент чтения тем этой самой записки.
Перед наступлением темноты группа Чанышева подъехала к воротам крепости. Все были в национальной одежде. Юсуп Кадыров рассказывает, что их было шестеро, вооружение составляли винтовки и револьверы.
Зная о побеге Чанышева из джаркентской тюрьмы, Дутов распорядился беспрепятственно пропустить его и его спутников в укрепление. Но в крепость въехали не все: за ее воротами с заводными конями остался Султан Маралбаев (старик, 50 лет).
Дом, в котором находилась квартира Дутова, стоял внутри крепости, в некотором удалении от ее ворот и был окружен забором. Снаружи у ворот этого забора стоял часовой, другой – внутри двора, около крыльца.
9 февраля 1921 года Чанышев письменно доносит: «Близ дверей в квартиру Дутова около часового был поставлен Мука Байсымаков, которому я отдал распоряжение убить часового, как только в доме раздастся выстрел. Сам встал у дверей караульного помещения. Азиза Ушурбакиева, Кудека Байсымакова и Юсупа Кадырова оставил у ворот двора». На допросе 12 января 1938 года Байсмаков Мука показал, что его брат Кудек, Ушурбакиев Насыр и другие непоседственного участия в убийстве Дутова не принимали. Это же подтвердил на допросе 11 января 1938 года и Ушурбакиев Азиз. Следовательно, называя непосредственных участников ликвидации Дутова, Чанышев ошибся, включив в их число Байсмакова Кудека. Заблуждался и Милованов, поставив Байсымакова Кудека с наружной стороны забора особняка атамана. Заблуждение Чанышева и Милованова и правоту Байсмакова Муки подвержает и наградной приказ, в котором указаны только один из братьев Байсымакова и один из братьев Ушурбакиевых.
Никакого пакета с сургучными печатями, как это пишут многие исследователи, боевики Чанышева часовым Дутова и самому атаману не предъявляли, потому что его у них не было и не могло быть: наличие его сразу бы вызвало подозрение, т. к. Дутов знал, что Чанышев бежал из-под ареста и наличие у Ходжамьярова осургученного пакета сразу бы вызвало подозрения атамана. Не было также и караульного помещения, и караула: при доме было помещение для посыльных, которых исследователи громко называют федьдъегерями.
Место убийства Дутова разные авторы называют по-разному: одни говорят, что это штаб, другие – квартира Дутова. Однозначно, что теракт произошел в квартире Дутова, в комнате, которая одновременно служила приемной и была его рабочим кабинетом. Здесь он постоянно находился, здесь заслушивал доклады подчиненых. Штаб же располагался в нескольких тесных землянках, мало пригодных для работы, и Дутов там бывал редко.
Ходжамьяров показал записку часовому, и тот вызвал адъютанта. Адъютант взял записку и повел Ходжамьярова и Чанышева к Дутову. Чанышев, намеренно замешкавшись, отстал.
Через несколько минут в доме прозвучали три револьверных выстрела.
Со слов Муки Байсымакова, он сразу же убивает часового, затем еще двух, со слов Кадырова Юсупа – только двух, со слов Чанышева – одного.
Услышав выстрелы, из своего помещения пытались выскочить обитавшие здесь посыльные, но выстрелы Чанышева загнали их обратно. В эти мгновения появился Ходжамьяров. Все вскочили на коней и поскакали к воротам крепости. У них стояла группа китайских солдат, которые также были разогнаны выстрелами боевиков.
«По выезде из крепости, – продолжает Чанышев, – когда мы уже находились в безопасности, Ходжамьяров передал мне: «при входе к Дутову я передал ему записку. Тот стал ее читать, сидя на стуле за столом. Во время чтения я незаметно вытащил револьвер и выстрелил в грудь Дутову. Дутов упал со стула. Бывший тут же адъютант Дутова бросился ко мне, я выстрелил ему в упор, в лоб. Тот упал, уронив со стола горевшую свечу. В темноте я нащупал ногой Дутова и выстрелил в него еще раз».
Некоторые подробности убийства Дутова рассказал Ходжамьяров бывшему сотруднику пограничного пункта Особого отдела № 3 ВЧК Килибаеву работавшему затем в секторе ВУЗов и ВТУЗов Каз. Крайкома ВКП(б) и опекавший того во время учебы в КомВУЗе. 5 ноября 1935 года Килибаев записал воспоминания Ходжамьярова. Отметив, что накануне Ходжамьярова лягнула лощадь и повредила ему ногу он пишет, что Махмут шел к дому Дутова, опираясь на Мукая. «Передав письмо Дутову, – записывает Килибаев рассказ Ходжамьярова, – я остался стоять посреди комнаты. Взяв письмо и раскрыв конверт, Дутов начал читать. Прочитав две-три строчки, посмотрел на меня и продолжил читать дальше. Мне трудно было вытащить спрятанный за пазухой револьвер, ибо я опасался, что малейшая неосторожность могла вызвать его подозрение. Воспользовавшись моментом и, идя на явный риск, поднял руку и начал почесывать шею. В это время Дутов третий раз поднял голову, посмотрел на меня и вновь углубился в чтение. В эту минуту, не теряя времени, я выстрелил ему в бок, думая что если нацелюсь в голову, то могу промахнуться. Действительно, пуля сразила его под мышкой, письмо выпало из его рук, а горевшая лампа стала дымить и тут же потухла. Потом нацелил револьвер на прибежавшего адъютанта, который бросился на меня, но я тут же уложил его одной пулей наповал. Шатаясь в темноте, жена Дутова истерически кричала, ее крик поразил мой слух. Конечно, я был сильно возбужден, в глазах слегка потемнело. Задыхаясь, через окно перебрался во двор. Услышав выстрел в комнате, Мукай тут же разделался с часовым и, не выпуская охрану из соседнего дома, перестреливаясь с ней, подбежал ко мне на помощь, а Кобек
[104] подал лошадей, а Касымхан, Азиз и Жусуп перестреливались. Макай и Кобек с Султаном не дрогнули, держали наготове лошадей и подвели их вовремя. Быстро вскочив на коней, мы помчались в сторону ворот крепости»
[105].
Как видим, рассказ Ходжамьярова, записанный Килибаевым, существенно дополняет детали убийства Дутова. Что касается письма и конверта, то их, конечно же, по причинам, указанным выше, у Ходжамьярова не было. Долгое чтение Дутовым трехстрочной записки Чанышева – плод литературной фантазии Килибаева. Не подавал лошадей Ходамьярову и Чанышеву и Байсымаков Кудек (Килибаев его называет Кобек): он в это время был в другом месте. Московский историк А. Ганин пишет, что, убив Дутова, Ходжамьяров захватил с его стола лучшую фотографию атамана, которая ныне хранится в архиве. Некогда было Ходжамьярову брать со стола фотографию Дутова. Да и кто держит на своем рабочем столе свою фотографию? Фотографии жены, детей, друга – да, но свою – никто и никогда на рабочем столе не держит. Поверьте старому столоначальнику!
