«Забегай, только предупреждаю, что я гостей не ждала и слегка не при параде».
Он нарисовал смайлик и вышел из игры.
Я в панике металась по квартире и срочно наводила марафет: изобразила на голове что-то вроде изящной прически, скрутив «хвост» в причудливую загогульку и нацепив заколку. Вихрем пронеслась по квартире, собирая везде разбросанные вещи. Утащила от компьютера на кухню гору немытой посуды. Выложила салатик (почти нетронутый) в красивую вазочку, поставила бутылку рома на видное место…
Через двадцать минут в дверь позвонили.
– Надо же, – ехидно прокомментировала я, адресуясь к Троллю, – звонит теперь, как приличный, не ломится.
Тролль усмехнулся, подмигнул и исчез, наказав, если что, орать погромче.
Я метнулась к двери, остановилась, отдышалась, мимоходом глянула на себя в зеркало. Ну и позорище: вытянутый мешковатый домашний свитер, леггинсы и длинные, до колен, связанные еще мамой полосатые носки. Якобы изящная прическа на голове больше смахивала на жуткий колтун с заколкой, но зато глаза сверкали, щеки горели, и я решила, что сойдет для сельской местности.
Я распахнула дверь, и новогодние поздравления застряли у меня в глотке.
Алексей был на площадке не один. На этот раз он был, можно сказать, при параде: короткое черное полупальто нараспашку, небрежно намотанный на шею ультрамодный шарфик, встрепанные светлые вихры… И как-то не вязалось с праздничным видом встревоженное выражение его лица и потемневшие глаза. Да и два амбала, которые маячили у него за спиной, – во всем черном, в черных же шапочках по самые брови и почти одинаковых черных куртках – тоже как-то не создавали ощущение праздника…
Не дав опомниться ни мне, ни ему, они втолкнули его в прихожую, ввалились в квартиру и захлопнули дверь.
Один из них сразу очутился возле меня и прошипел прямо в лицо:
– Пискнешь – прибью!
У меня перехватило горло, не то что пискнуть, но и вдохнуть я смогла не сразу.
– Здравствуй, жопа, новый год! – осклабился второй, и я увидела, что одной рукой он почти нежно обнимает Алексея за плечи, а второй держит пистолет, приставленный к его шее.
– Поговорим?
Я молча кивнула, по-прежнему не в состоянии произнести ни слова.
Черт, где же Тролль, когда он больше всего нужен? Кто там собирался обороняться?
Стараясь не делать резких движений, я слегка повернула голову и скосила глаза. Домовой медленно двигался вдоль стены. Когда он увидел, что попал в поле моего зрения, он кивнул мне и тихонько сказал до ужаса серьезным голосом:
– Спокойно. Я тут. Поговори с ними.
Я еще раз кивнула, на этот раз ему.
– Что вам надо от меня? – срывающимся голосом выдавила я, хотя догадаться о причине их появления теперь было нетрудно.
– Закидонский. Это он? – Тот, что был возле меня, кивнул в сторону Алексея.
– Нет, – сказала я, – это не Закидонский.
– Кто же он такой? – зловеще улыбаясь, спросил второй и ткнул его пистолетом в шею так, что у Алексея дернулась голова. Он сильнее сжал зубы, но по-прежнему молчал.
– Он… мой знакомый… по игре. Но это не Закидонский. Это Alatriste. Он из нашей гильдии.
– Алатристе? – Первый оглянулся на того, который держал Алексея, и тот кивнул: видимо, имя игрока было ему знакомо. Но пистолета он не опустил. – А где же Закидонский? – почти ласково спросил у меня первый амбал, приблизившись так, что мне захотелось попятиться, и я вжалась в стену.
– Он давно сюда не приходит. Мы поссорились.
– Как его найти?
– Я не знаю.
– Врать нехорошо. Мы сейчас сделаем «бобо» этому красивому мальчику, если ты не скажешь нам, как найти нашего друга.
Вот самое время вмешаться Троллю и сделать «бобо» этим двум нехорошим дядям, подумала я. Домовой, видимо, тоже так решил, и я увидела, как пистолет медленно сместился с шеи Алексея к лицу своего хозяина. У того округлились глаза, он зарычал. Алексей, почувствовав, что хватка ослабла, изо всех сил ударил державшего его амбала локтем под дых и добавил головой прямо в лицо. Он рванул ко второму, который стоял возле меня, но тот, обернувшись, молниеносным движением выхватил пистолет из кармана куртки. Грохнул выстрел, и я завизжала, увидев, как Алексея отбросило в сторону и он врезался в мое зеркало. Тот, что стрелял, вдруг схватился руками за голову и согнулся пополам. Пистолет выпал из его руки. А тот, кому Алексей расквасил головой морду, сползал по моей двери, оставляя на ней кровавый след.
Я в ужасе смотрела, как теперь в моей прихожей в крови и осколках зеркала валяются трое мужчин. Тот, что стрелял, прекратил корчиться и затих. Пистолет словно сам собой отлетел от него подальше. У того, что сполз по двери, на куртке появилась дыра, и было видно, как вокруг нее черная ткань стала мокрой.
Я бросилась к Алексею. Он зашевелился, стряхивая с себя осколки зеркала, поднял голову и впервые подал голос:
– Ты цела?
– Да. А ты?
Он поднял руку, залитую кровью. По виску тоже заструилась кровь. Но он довольно резво вскочил на ноги и оглядел тех двоих. Того, что стрелял в него, но попал в своего, он пнул ногой.
– Оба живы, – сообщил мне домовой, заглянув в лицо раненому.
– Поговорили! – со злостью бросила я ему. Алексей с удивлением глянул на меня, а домовой пожал плечами:
– Я тебе обещал, что уложу их тут штабелями? – Он развел руками, показывая, что сделал свое дело.
Алексей уже кому-то звонил и сообщал мой адрес.
Мы сидели в кухне. До приезда «скорой» и полиции я успела обработать Леше руку и порез на голове. Кровь остановилась, запекшись в волосах, и теперь я влажной салфеткой оттирала ее с его виска и щеки и выбирала из волос осколки зеркала. Руку я ему кое-как замотала бинтом.
Когда мы давали показания, я узнала, что фамилия его Чагин, а отчество – Евгеньевич. Мило. Вот и познакомились.
Подстреленного унесли на носилках в сопровождении полицейских; стрелявшего, на котором не обнаружилось видимых повреждений, увели в наручниках. В прихожей копошились эксперты, которые выковыряли пулю из моей двери, упаковали в пакетики все найденные пистолеты, взяли образцы крови, которой оказались перепачканы пол, стены, дверь…
Наши с Лешей показания в основном сошлись, кроме того момента, когда стрелявший дяденька вдруг выронил пистолет.
Тролль велел сказать, что это я его шарахнула в висок, и на меня недоверчиво посмотрели все, включая Алексея. Но в итоге вроде бы поверили.
У меня наступила реакция – стучали зубы и дрожали руки. Я боялась разреветься на глазах у всех и то и дело кусала губу. Когда я подписывала собственные показания, автограф мой вышел корявым и, наверное, не совпадал с оригиналом в паспорте. Алексей заметил это и, не стесняясь присутствующих полицейских, подошел ко мне и крепко обнял.
