– Где засада? Колись давай. Что именно ты им расстроил, что украл и куда дел?
Домовой ерзал, юлил и подлизывался. Я нажимала и разыгрывала из себя то хорошего копа, то плохого. Я пыталась донести до него, что если он как-то не исправит ситуацию, то мне крышка. Не ему, мне!
– Ну сдохну я, ну въедет вместо меня какая-нибудь семья, потому что у меня даже наследников нет… Ты этого добиваешься?
Он начал прятаться по углам. Мне надоело метаться по всей квартире, и я оставила расспросы.
– Куда собралась? – подозрительно спросил меня домовой, появившись в прихожей, когда я уже отчаялась выбить из него признание.
– Жрать охота. Холодильник пустой, – нехотя буркнула я, шнуруя ботинки. Я подняла голову и взглянула ему в лицо. – Я же не умею, как некоторые, жить одними эмоциями!
– А там не опасно? – Похоже, он забеспокоился.
– Откуда я знаю. Но не могу я тут вечно голодная сидеть.
Он хотел мне еще что-то сказать, но я хлопнула дверью.
Я шла и крутила головой, стараясь заметить хоть что-нибудь подозрительное.
Подозрительного было навалом. Ближе к вечеру улицы заполнились людьми: некоторые расползались по домам из гостей, другие, как я, оголодав, вышли добывать пропитание. Многие просто жаждали продолжения банкета и отправились за выпивкой. Повсюду, как во время уличных боев, взрывалось, стреляло и воняло порохом и серой. Пьяные толпы орали песни и поздравляли друг друга через всю улицу. Каждый мужик, одетый в черное, вызывал во мне подозрение. Я шарахалась от всех, кто бросал на меня хотя бы косой взгляд.
В супермаркете я все время воровато озиралась и то и дело внезапно выглядывала из-за стеллажей, пытаясь засечь слежку. В результате на выходе охрана меня остановила, приняв за воровку, чем перепугала до колик в животе. И пока они сверяли мой чек с содержимым моей тележки, я так дергалась, что один из них, мне кажется, готов был сдать меня в полицию для выяснения моей подозрительной личности. Однако отпустили. Даже извинились.
Когда я ввалилась в собственную квартиру, груженые припасами пакеты почти вывалились у меня из рук, и бутылки сухого красного возмущенно звякнули. Я прижалась спиной к двери и облегченно выдохнула.
Наверное, лучше мне не высовываться из дома, пока холодильник снова не опустеет.
Домовой куда-то смылся, и я была этому рада.
Я разгребла сумки, распихала покупки по полкам в холодильнике и в кухонном шкафу. Есть хотелось ужасно, и я набросилась на хлеб с паштетом и остатки салата.
Телефонный звонок заставил меня подпрыгнуть. Едва не подавившись куском бутерброда, я бросилась искать мобильник. Дожевала, с трудом проглотила и только потом приняла звонок.
– С Новым годом! – Маринкин бодрый голос. – Ты дома? Мы заскочим?
Я обрадовалась и подтвердила, что жду их с Олегом.
Они вскоре ввалились ко мне в квартиру, веселые и уже почти не пьяные, хотя спиртным от них попахивало. Олежка был в костюме Деда Мороза, но без бороды, Марина изображала Снегурочку, обмотавшись мишурой не хуже новогодней елочки.
Мы долго и шумно топтались в прихожей, обнимались, обменивались подарками, немного попрепирались из-за отсутствия в моем жилище новогодних украшений, потом протопали на кухню и очень быстро накрыли шикарную новогоднюю поляну. Я выгребла из холодильника купленную весьма кстати закуску, паштет, икру и бутылку вина. У них с собой оказался пакет мандаринов и бананов, шампанское и еще одна банка икры. Шикуем!
Мы быстро прикончили шампанское под веселые Маринкины тосты и мудреные Олежкины изречения (я помалкивала, так как с тостами у меня туговато). Ребята рассказывали о своих новогодних похождениях по друзьям и родственникам, и мы уже готовы были взяться за красное, когда мой мобильник снова проснулся.
Я долго не решалась принимать звонок с незнакомого номера, и Марина внимательно за мной наблюдала, слегка нахмурив брови. Наконец я нажала на зеленую кнопку – была не была!
– Слушаю, – осторожно сказала я, отвернувшись от сверлящего Маринкиного взгляда.
– Это я. – По телефону его бархатные модуляции звучали ничуть не хуже, чем прямо в ухо во время танца. Алексей! Не прошло и полгода. Точнее, полдня.
Я с облегчением выдохнула, и Маринка едва заметно усмехнулась. Щеки мои вдруг залил жгучий румянец. Как школьница, честное слово!
Я, пятясь, вышла из кухни, разыгрывая целую пантомиму с кучей разнообразных жестов, означающих, что я извиняюсь, что разговор не продлится долго и что я сейчас же вернусь и снова присоединюсь к веселью.
Олег изобразил на лице глубокое понимание и отпустил меня широким жестом.
– Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. – Он истолковал мою стратегическую паузу как нежелание с ним говорить. – Ты выходила из дома?
– Да, – все так же осторожно ответила я, не видя смысла врать тому, кто и так, скорее всего, знал, когда и куда я ходила.
– Ты сейчас не одна? У тебя гости?
– Ты что, следишь за мной? – Я как-то очень быстро вскипела.
– Нет, я просто слышу голоса, – спокойно сказал он.
Друзья на кухне, похоже, перемывали мне кости и так ржали, что не услышать их было трудно. Ладно, выкрутился. Похоже, я опять на него за что-то злюсь.
– Закидонского здесь нет, если ты об этом.
– Я не об этом. Я волнуюсь за тебя. – Это прозвучало так искренне, что я снова слегка задохнулась. Я взяла себя в руки и постаралась как можно ровнее ответить ему:
– Со мной все нормально.
– Хорошо.
– А с тобой?
– А что со мной? – удивился он.
– Новогоднюю ночь ты провел со мной, сейчас опять звонишь. Тебя там никто не приревнует? – Похоже, в моих мозгах забродили пузырьки от шампанского, и я, как обычно, понесла чушь. Надо срочно остановиться.
– Нет. – Голос его оставался все так же спокоен. – Никто…
Мне вдруг ужасно захотелось его снова увидеть. Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть то, за что мне потом будет стыдно.
– Ладно, приятного вечера. Я завтра еще позвоню. – И он отключился.
Я медленно вернулась к друзьям, сжимая телефон обеими руками. Маринка с Олегом притихли и выжидающе смотрели на меня. Потом Марина понимающе протянула:
– О-о-ооо…
Они переглянулись, и она потребовала:
– Давай, колись!
– Это… просто с Новым годом поздравили, – выдавила я из себя.
– Ага, – Марина задумчиво подперла голову рукой, – и кто же так тебя поздравил, что ты у нас теперь ходишь как мешком по голове стукнутая и с таким дивным румянцем?
– Это так, знакомый один, по игре.
Они опять переглянулись.
