Иногда я капельку завидую, но недолго; сразу думаю: а хотел бы ты с этим человеком поменяться местами? Разве ты знаешь, что творится у другого в душе? И думается мне, что нет, наверное, на свете человека, который хотел бы с другим поменяться. Каждый уже к себе привык. Временами я сержусь, если что-то у меня не получается или не везет. Ну и что? Боже, Ты же великим грешникам прощаешь, стало быть, и мне тоже простишь.
Невелики мои грехи, невелики и добродетели. Подумаю что-нибудь иногда не так, как надо. Но главное: чтобы ни обиды, ни вреда никому не нанести. Кабы у человека было больше радостей в жизни, да поменьше огорчений и забот, может, он был бы лучше. Хотя, кто знает? Если уж такова святая Твоя воля, значит, наверное, так лучше для людей.
Не знаю, хорошо ли я молюсь, но ведь это все равно что человек говорит, лишь бы говорил, как думает, искренне, правдиво.
Что правда, не так уж много я могу сказать. Потому что чего там… Не годится рассказывать Тебе о разных своих огорчениях и хлопотах. Ты подумаешь, что я жалуюсь. Просить? Тебе покажется, что я выклянчиваю. А что Тебе может рассказать человек, чего Ты сам не знаешь, Господи Боже наш?
Вот, плету я себе под нос, чтобы хоть с кем-то поговорить. Говорят, что гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдутся. Но с каким человеком? Потому что не с каждым стоит разговаривать. Нужно стеречься, чтобы не сказать что-нибудь ненужное, а и так случается, что переврут потом твои слова. Люди и не такое умеют. А с Тобой, Господи Боже наш, можно попросту говорить. Я вот даже иногда думаю… Но, может, хватит уже? Что я Тебе над ухом все бубню и бубню. Тебе уж, наверное, надоела моя болтовня? К тому же у тебя наверняка времени нет…
Но как же приятно, Господи, все Тебе рассказать, поделиться…
Молитва ученого
Мы идем тропою истории, несем пылающие светочи и своих законов свитки. Только вперед; наш лозунг: «Почему?» Жажда понять, мыслью тайну постичь. Боже, Тайна Тайн.
Мы все – добровольцы!
Впереди задорные юноши-хоругвеносцы, имя им – песнопевцы, прекрасные наши жрецы. Своенравные, своевольные, можно сказать, – обуза на марше. Жертвенные наши первопроходцы. Это их чаще всего косит смерть в битве, ибо нет в юношах закалки. Смеются они, кровью исходя, песней смерть целуют, присягают – до гроба.
Мы любим эту безрассудную юную поросль, замираем, когда они вспугнутыми птицами срываются и улетают куда-то вперед. «И чего они там высмотрели…» – «Да кто ж знает: солнце в глаза бьет, не видно!» Каждый свое лепечет, каждый свои дива дивные расписывает, по-своему искушает. «Да тихо вы там! Дойдем – увидим!» – «Скорее, за нами!»
К Тебе, Господи.
Идут властители чисел. Миры числами сковали, человека опутали. У них есть одно солнце, одно зернышко песка, одна любовь и один хлеб. Они перемерили бесконечность пространства и времени, взвесили и землю, и атом. Астроном, рыщущий в небе, не видит звезду, так они ее числом выцепили из туманностей: «Вот тебе – читай!» И читает он никогда не виденную звезду в каббале чисел и точкой обозначает ее на карте.
Вот химик, вынюхивающий дыхание созвездий Вселенной, миры запаха роз и разложения; вот физик, что слушает трепет звезд и молнию мысли с молнией неба сопряг в смертельной борьбе за Тебя, Боже.
Идут с кирками наперевес саперы гор и морей. В дымящейся утробе вулканов, в холодных скелетах гранитов роются они, терзают плоть стылой планеты, в тысячах ее сердец ищут источники прожитых жизней. В скованном янтарем насекомом, в искрящейся алмазом угольной пыли, в коралловом кургане островов, в соленой крови земного гиганта, угадывая прошлое, прорицают грядущих лет миллионы, по слогам читая, как из жизни прорастала смерть, а из смерти жизнь расцветала. По пещерам и болотам, по черепам и костям, по затопленным кладбищам изучают они санскрит исчезнувших жизней.
А за ними – отряд за отрядом, вооружась с головы до ног сталью мысли, – идут другие, и несть им числа, и каждый совершенно особенный, а все они вместе – братья.
Вот тихий аббат Грегор, что вымолотил из зеленого гороха суровый закон наследственности. А этот бродяга воплем: «Земля!» первым приветствовал новые земли. Вот царственный победитель бытия со своим гордым и мужественным заклятием «Я мыслю, следовательно, я существую!» А этот из-под камней и праха извлек древнейший кодекс Хаммурапи. А этот, учитель в глухом селе, отнял у завистливой феи многоцветное царство насекомых. Тот, изломанный сотней попыток взлететь, отобрал у птиц мощь крыльев и подчинил себе воздух. А тот – хозяин дна морского. Этот, пивовар, из охваченных мором градов вывел женщин и детей и одолел врага – заразу. А вон и тот, кто обрушился на хаос разноязыких наречий и сковал их в плену единства. Вот этот покорил мир растений, установил их иерархию. Вон тот сорвал венец с Творца всего сущего и стал сотворенным тварям законополагателем. Этот – кто солнце покачнул на небе. А этот в геометрической формуле взял в плен божество. Вот тот, кто вырвал ядовитое жало у ведьмы нищеты. Этот торжествующе возопил: «Оmnis e cellula cellula!»
[14]
Все – во славу Твою, Господи.
А за войском тянутся обозы маркитантов и мародеров: крючкотворы, лекаришки, инженеры, агрономы, трепачи-политики, сброд и шваль, мошенники и торгаши. Из лоскутьев наших побед ткут они для людского муравейника богатство, роскошь и силу. Продают за гроши, потешными шутихами развлекают чернь, девок приманивают.
Нам, Рыцарям Красоты и Истины, нет до них дела. Иногда самый печальный, лоцман души человеческой, бросит на них беглый взгляд и снисходительно усмехнется.
А когда мы так шагаем, засмотревшись в Тебя, святая тайна тайн, вздохнет наивная грудь: «Бедные солдатики…» Они видят бронзовые лица и согбенные плечи: они всей душой рады угостить одиноких, в светлую горницу пригласить: пусть отдохнут.
Это мы-то – «бедные»?! Это нам – «отдохнуть»?! Мы – счастливейшие в урагане борьбы, в стремлении к неведомой цели свободного полета, лицом к лицу с тайной. Один на один с Богом. Ты для нас родина, горница, отчизна, Ты радость и награда, Ты – соратник посвященных. На наших глазах восходят и мужают зори истин, и все новые и новые тайны этих истин: для нас и сокровищ наших наследников, сынов нашего Завтра.
Молитва матери
Прости мне, Господи, что я жаловалась.
Я говорила: убили моего сына, Отчизна забрала у меня сына, он свою жизнь в жертву принес.
Я не понимала. Спасибо, Господи, что просветил меня.
Я говорю: Ты призвал моего сына к Себе, Отчизна усыновила мое ненаглядное дитятко, дала ему – а не отобрала, – дала ему прекрасную смерть.
И плачу я слезами радости и гордости при мысли о том, что предстал пред Тобою любимейший солдат и отрапортовал:
