Карабкаться!!!
Наверх!
К Богу!
К бессмертию, чтобы подставить и свои плечи под ту
непомерную ношу, что держит уже двенадцать миллиардов лет… сколько натикало с
образования Вселенной?.. Господь Бог.
– А кто будет мешать, – сказал я вслух, –
того под нож. Великие идеи безжалостны.
На веранде Майданов и гость с той стороны площадки, Немков,
он все чаще заглядывает к нам, зато недостает Бабурина с его нехитрыми
шуточками, Лютового. Анна Павловна тут же сообщила, что у нее чайник вот-вот
закипит, уже закипает, умчалась, а Майданов придвинул ко мне блюдце с сахарным
печеньем и сообщил, что изготовлено по новому умопомрачительному рецепту.
Потом Анна Павловна принесла чайник, в фарфоровую чашку
плеснула светло-коричневая струя, я положил сахар, машинально размешивал и,
рассеянно слушая неторопливый разговор о высоком искусстве, посматривал с
великим удовольствием через перила.
Далеко-далеко, если смотреть с балкона влево, строится новый
микрорайон. Отсюда высокие светло-коричневые дома кажутся слепленными вместе,
целая каменная гряда домов, бесконечная стена, вся в складках, как кожа
породистого шарпея. Небо выглядит горящим озером разлившейся нефти, словно и
там взорвали танкер наши бравые ребята.
Немков отхлебнул и, глядя в чашку, сказал невесело:
– Золотое правило еврея: у кого золото – тот и
устанавливает правила… увы, срабатывает не всегда. Иногда вообще в обратную
сторону. Я уже говорил про Украину, да?
– И очень красочно, – пробормотал Майданов. –
Даже слишком.
Немков кивнул:
– Вот сейчас подобное видим на примере США. Да, США
сейчас устанавливает правила. Но… Возьмем очень краткий для истории период.
Двести лет назад молодым Штатам помогал и сочувствовал практически весь мир.
Россия даже посылала военный флот в помощь. Сто лет назад на Штаты все еще
смотрели с любовью и надеждой. Двадцать лет назад абсолютное большинство в
нашей стране смотрели на Штаты, как на спасителя цивилизации. Но… да, сейчас
всеми оберегаемый поросенок вырос, теперь сам устанавливает правила. Уже в мировом
масштабе. И для тех, кто его оберегал. И что же? Талибы, на которых все
зациклились, это крохотнейшая верхушка айсберга. Мы все становимся в чем-то
талибами, когда речь заходит о США. Но мы пока еще под водой. Нас не видно.
Однако стоит вспомнить: смертельный удар американскому «Титанику» нанесла
именно та часть айсберга, что была под водой.
– Сейчас айсберга еще нет, – сказал Майданов
нервно. – И упаси Господи, чтобы он образовался! Да и откуда он может
образоваться? Это же миф! Бравлин, ну скажите же, что это все – миф!
– Миф, – согласился я. – Вы правы. Вообще не
может быть серьезной модернизации общества без опоры на мифотворчество. Все
политические трансформации: начиная с возникновения христианства, ислама, затем
Октябрьская революция в России, отказ де Голля от колоний, новая версия
исламского государства Хомейни, холодная война Черчилля, рождение ваххабизма и
т. д. – все строилось на массовых мифах. И мы построим на новом мифе,
который создаем сейчас…
Майданов застыл, онемев от такой наглости. В дверях
показался Лютовой, вскинул руки, приветствуя всех. Немков кивнул ему, сказал
печально:
– Конечно, США должны быть разрушены… и будут
разрушены. Они слишком далеко зашли, чтобы оказаться неразрушенными. Но меня
США почти не волнуют, хотя в какой-то мере жалко эту могучую структуру… меня
больше тревожит, чтобы в таком же ослеплении не шли к своему могуществу евреи.
Эпизод с возникновением антисемитизма на Украине замалчивается даже в среде
евреев, а совершенно зря. Мы все время должны помнить и о серьезных ошибках…
Из-за того, что забыли, из-за чего все случилось на Украине, можем просмотреть
такое же в масштабах планеты! А это, как вы понимаете, меня тревожит куда
больше, чем быть или не быть образованию по имени «США».
Лютовой, забывшись, пересыпал в свою чашку сахару втрое, что
значит заслушался, сказал предостерегающе:
– Ох, и договоритесь…
Немков сказал с горькой усмешкой:
– Вы правы… Вот сказал такое, а самому страшно. А чего
мне, казалось бы, страшиться? Во-первых, я сам еврей, во-вторых, мне уже
девяносто… Чего в моем случае страшиться? Но, оказывается, даже такому, как я,
есть чего бояться… Не гибели от руки якобы всемогущего Моссада, не отлучения
меня от публикаций… а страх, что мои дети от меня отвернутся, что внуки будут
проклинать мое имя, что перевернут мои слова, переврут, истолкуют иначе,
выставят чудовищем… Но все-таки кто-то сказать должен. Пока не поздно! Может
быть, правда, уже поздно, но я очень хотел бы, чтобы еще поздно не было. Хотя,
конечно, плевков и пинков от недалеких людей вынести придется немало…
Лютовой сказал мягко:
– А зачем это вам? Живите, как наш милый Андрей
Палиевич. Тоже все понимает… там, в глубине, но даже себе не решается
признаться.
– А эти люди меня и страшат, – ответил
Немков. – Не вы страшите, Алексей Викторович, а майдановы. У вас пар не
накапливается под давлением, а вот у них… Кто знает, какое там давление?
Манометра нет, никто не знает. Но я, как и вы, заглядываю вперед, живу не
только своей жизнью и своими потребностями, но и жизнью и потребностями своего народа…
А за это приходится часто получать по голове под недоумение окружающих: да что
ему надо?.. Ни огорода не прибавится, ни метров в квартире…
Теплый ветер коснулся лица, я уловил запах жареной рыбы и
капусты, явно ветер сперва прошелся по квартирам, а потом уже вырвался на
простор. Пространство распахнуто, манит, зовет в себя, где неизведанное, где
Бог, где истина…
– Говорят, – произнес Лютовой с кривой
улыбкой, – что дипломатия – это искусство произносить «Хороший песик,
хороший песик…» до тех пор, пока не подвернется под руку хороший булыжник. Вот
тогда можно произносить, а можно и нет. У юсовцев в руках хороший булыжник, а
вот мы должны каждой шавке сюсюкать, чтобы не укусила. Но сейчас кажется, что с
иммортизмом у нас в руке появляется хорошая дубина… Не правда ли, Бравлин?
Я торопливо кивнул, но взгляд уронил в чашку с ароматным
чаем. Лютовой с наслаждением представляет, как эта дубина обрушится на юсовцев,
но на самом деле она обрушится на всех. Возможно, иммортизм как раз и захватит
только две страны, по крайней мере – вначале. Россию потому, что она и так в
дыре, она за что угодно схватится, США – потому что они язычники, у них нет
настоящей веры ни во что, там не надо бороться с другим учением… Вот ислам
долго не будет сдаваться, там сильные духом люди, да Китай продержится долго,
если не сумеет трансформировать иммортизм в нечто китайское, как сумел с
коммунизмом…
Немков закончил:
– Я просто надеюсь, хочу надеяться, что евреи будут в
числе первых, кто возьмет на свои плечи тяжесть учения Бравлина, учения… веры…
вы еще не определились, что это?.. Надеюсь потому, что на первых обрушится весь
гнев, презрение, непонимание… и евреи реабилитируются за свою нынешнюю власть…
показав, что и поискам истины мы отдаемся так же жадно, неистово…
