В толпе мужчина сказал торжественно:
– Царствие им Небесное…
Он провел рукой по голове, словно снимал шапку, поклонился.
Всхлипнула женщина, заплакал, глядя на нее, ребенок. Еще несколько человек, что
были в головных уборах, обнажили головы. Все стояли в суровом молчании.
Кто-то сказал в удивлении:
– А ведь не сдались…
– Да, могли бы… – ответил другой голос.
– Черт, есть еще в России люди!
Ни фига, подумал я зло. Не еще, а уже есть. Но неужели их
подтолкнула на такое самопожертвование идея иммортизма? Как быстро… Что
вообще-то говорит лишь о том, как отчаянно нуждалась Россия хоть в какой-то
идее, если уж так вцепилась в иммортизм… Правда, не надо скидывать со счетов и
то, что сам иммортизм – сила, откровение, полученное напрямую от Творца
Вселенной.
Из разрушенного здания начали выходить спецназовцы. Очень
нескоро вытащили первого убитого, потом второго. В толпе начался ропот. Таня
заплакала, отвернулась. Я обнял ее, прижавшуюся к моей груди. Когда вытащили за
ноги третьего, кто-то из толпы заорал разъяренно:
– Сволочи!.. Это были герои!.. Вы как с ними
обращаетесь?
– Трусы! – закричала тонким голосом молодая
женщина. – Трусы, трусы!
Десантники остановились, кто-то застыл с портсигаром в руке,
кто-то уже вытащил сигарету и непонимающе смотрел на толпу.
– Предатели! – закричал кто-то яростно. –
Юсерам служите!.. Гниль!
Один из десантников рассвирепел, взял автомат на изготовку и
прицелился в толпу. Странно, толпа не рассыпалась в панике, там заорали еще
громче. Кто-то наклонился, через пару мгновений в сторону десантников полетел
первый камень. Бросали неумело, интифаде не обучены, но уже и другие начали
шарить под ногами. Камни полетели прицельнее, один со звоном шарахнул
ближайшего десантника по каске.
Майор выбежал вперед, раскинул руки, прокричал:
– Расходитесь!.. Иначе прикажу стрелять!
Из толпы заорали:
– Стреляй, сволочь!.. С героями не мог справиться без
танков? Может быть, со стариками справишься?
Из толпы перешагнул через желтую ленту и пошел вперед
высокий худой старик, опираясь на палочку. Его трясло и раскачивало, видно
было, что привык передвигаться медленно, рассчитывая каждый шаг, сейчас
выкладывал последние силы, чтобы дойти… дошел, поднял палку и с силой стукнул
майора по голове. Вернее, хотел стукнуть, в последнее мгновение майор
перехватил палку, выхватил, а старик, не удержавшись, упал.
Толпа взревела, как один дикий зверь. Ограждение было
сметено, люди понеслись, потекли лавиной. Десантники брали автоматы на
изготовку, но начали пятиться. Их догнали, я видел взлетающие палки, голые
кулаки, что тут же окрашивались красным: безопаснее бить по железным статуям,
чем по ребристым бронежилетам, а десантники сперва пятились, отбивались, а
потом кто-то взмахнул прикладом, кто-то кулаком, зарябило серое-зеленое,
мелькали кулаки, приклады.
Через десять минут на площади вокруг разгромленного здания
корчились десятки человек, кричали, ругались. Примчалась «Скорая», десантники
спешно грузились в бронетранспортеры, прятали глаза. Лица их были суровые,
злые, потемневшие.
Врачи с ходу вызвали еще две санитарных. Людей сажали в
машины, некоторых пришлось перекладывать на носилки. Земля осталась залитой
кровью. Смишники усиленно снимали, но я видел на их лицах озабоченность: под
каким соусом это подать, как пьяный разгул или придумать версию, что
разгневанные разгулом терроризма жители рвались собственными руками уничтожить
террористов, а десантники едва сдержали натиск…
– Пойдем отсюда, – шепнул я Тане прямо в
ухо. – Мы видели то… что будет во всех учебниках. На всех континентах.
Она всхлипнула, спросила с недоверием:
– Во всех странах?
– На всех континентах, – поправил я. – Стран
не будет.
– Как это…
– А так. Не будет, и все.
Когда я отвез ее домой и ввалился в свою квартиру, на
автоответчике светился незнакомый номер. Я ткнул в кнопку, после щелчка из
мембраны потек густой, как кубанское подсолнечное масло, могучий добродушный
голос: «Бравлин, это я, Иван Семенович, если еще не забыл… Позвони, как
придешь, хорошо?» Послышались гудки отбоя.
Я постоял, ноги как примерзли к полу. Но в груди
распространялось тепло, расходилось волнами по всему телу. Иван Семенович
Перевертенев, полный академик, почетный академик всех ведущих академий мира,
директор Центра стратегических исследований. Мой бывший руководитель в науке.
Лауреат международных премий, уже дважды был включен в малый список нобелевских
лауреатов, из которых отбирают одного, почетный академик Сорбонны, Гарварда,
Лондонского Королевского Общества и двух десятков менее известных. Под его
могучей дланью десятки научно-исследовательских институтов, одни копают
экономику будущего, другие – политику, геополитику, третьи – взаимоотношения
народов и этнических групп. В свое время он обещал мне дать один из таких
институтов… со временем, конечно.
Некоторое время я еще подумывал, что же ему понадобилось, но
кофе уже готов, комп высветил нужные файлы, я отыскал по закладке местечко, где
застрял, и начал рыть дальше…
Звонок заставил вздрогнуть, я схватил трубку:
– Алло!.. Алло!
В трубке послышался смешок, затем тот же густой уверенный
голос:
– Так я и думал, что этот рассеянный ученый сам не
позвонит, забудет… Бравлин, это я – Иван Семенович!.. Что ж ты стал таким
рассеянным с улицы Бассейной? У меня к тебе есть интереснейшее предложение.
Хоть ты уже давно выбился из русла наших исследований, но я же помню твой
потенциал… Словом, освободилось одно местечко…
– Да узнал я вас, Иван Семенович, – ответил я с
неловкостью, – узнал. А что за место?
– Хорошее место, – сказал он. – Очень даже.
Я поморщился, не люблю говорить людям не то, что им хотелось
бы услышать, сказал с неохотой:
– Вы правильно сказали, что я давно выбился из русла
ваших исследований. А догонять совсем не хочется.
– Бравлин, – сказал он укоризненно. –
Бравлин!.. Что я слышу? Ты ученый или этот… сшибальщик «зеленых»? Я слышал, ты
получаешь впятеро больше наших академиков. Если не вдесятеро. Но ты же
ученый!.. Словом, я сразу к делу. Освободилось место директора института.
– Какого? – спросил я невольно, хотя, если честно,
спрашивать совсем не хотел.
– Института прогнозирования, – ответил он
довольно. – Как раз то, что ты и хотел!
– Ну, – промямлил я.
Он прервал:
– Давай так, завтра ты вечерком свободен? Понимаю, что
тебя хрен вытащишь даже таким сладким пряником. Наверное, и живот отрастил?
Словом, я сам подъеду прямо к тебе. И обо всем переговорим. Договорились? Ты
завтра часов в шесть дома?
