– Дома, – ответил я невольно.
– Договорились, – отрубил он. – Жди!
В трубке послышались частые звонки. Я постоял, как идиот,
даже посмотрел в мембрану, словно оттуда должен вылезти тот человечек, с
которым я говорил. Почему не умею отказываться сразу и так же уверенно,
напористо?
Глава 8
На другой день я с балкона видел, как перед домом
остановился длинный черный лимузин. Шофер выскочил, быстренько обогнул машину и
распахнул дверцу справа у заднего сиденья. Пассажир вылез грузный,
располневший, постоял чуть, разминая спину. Одновременно с правого сиденья
выскочил юркий молодой парень в отлично сшитом костюме, весь напомаженный и
нафраеренный, с большой черной папкой под рукой, словно адъютант с ядерным
чемоданчиком.
Он ринулся было за пассажиром, но тот барским жестом вернул
его в машину. Потом звонок в домофон, и я пошел открывать дверь.
Перевертенев заполнил собой, казалось, всю прихожую, хотя
она у меня вполне, вполне, места хватит на целую хоккейную команду.
Располневший, со щеками на плечах, с животиком, он крепко обнял меня, обдав
запахом дорогих духов, но, похоже, мужских, теперь и духи бывают мужские, не
только одеколон.
– Ну, – сказал он, отстранив меня на вытянутые
руки, – дай на тебя поглядеть… Хорош, ничего не скажешь! Настоящий казак.
Огонь в глазах, суровые брови, желваки, тугие скулы… Не скажешь, что тебя жизнь
сломила?
– А что, кто-то говорит? – спросил я. – Да вы
проходите, Иван Семенович, в комнату. Проходите, вот сюда…
Он вдвинулся в комнату, огляделся. В глазах что-то
промелькнуло, я так и не понял, осуждение или же признание, что живу круто. Я
тоже посмотрел на свою комнату заново и признал, что да, живу круто. Во всяком
случае, независимо. Не считаясь ни с чьим мнением. И пошли они на фиг, все
дизайнеры мира. И пусть заткнут себе в задницу все журналы по интерьерам, и все
разработки, как надо обставлять квартиры.
Мы опустились за стол, по такому случаю я выложил на широкое
блюдо роскошнейшие гроздья винограда, персики, сочные груши. Хрен знает, как у
него сейчас с желудком, а хрюкты вроде бы всем можно.
Перевертенев с интересом всматривался в меня. Глаза у него
хитрые, веселые, но я помнил, что за этими глазами, там, глубже, находится
великолепнейший мозг, умеющий работать, работающий много и с удовольствием, без
всяких перерывов на обед и даже на сон.
– Ну, – пробасил он, – рассказывай, чем
занимаешься. Где преуспел… В чем. Я не поверю, что ты вот так просто ушел
зашибать большие деньги.
Я развел руками:
– Иван Семенович, я польщен вашим визитом. Но, должен
вам сказать…
Он прервал бесцеремонно:
– Ничего не говори! Ничего не говори такого, о чем
потом можешь пожалеть. Давай тогда я, если ты уж так почему-то жмешься. Я даже
догадываюсь, почему. Сказать?.. Теперь не хочется идти даже директором
института. Угадал? Там работы выше крыши, а здесь ты лежа на диване с легкостью
зарабатываешь в десять раз больше.
Его лицо слегка покраснело. Глаза метнули молнию, но это еще
не сердился, я помню, что когда он сердился, на небе в самом деле собирались
тучи и гремел гром.
– Не потому, – сказал я, защищаясь. – Просто
мир изменился…
– В чем?
– Иван Семенович, старая структура образования, что
досталась еще с Ломоносова… даже еще раньше, сейчас уже не срабатывает так, как
раньше.
– Бравлин, поясните!
– Иван Семенович, самые сверхценные и в то же время
самые опасные люди для общества, это – невысшеобразованные. Типа Иисуса, Будды,
Мухаммада – все неграмотные, но создатели… А с помощью Интернета намного больше
смогут стать на их уровень. То есть получающие знания сами. Вы уловили, в чем
их ценность?
Он подумал самое мгновенье, ответил быстро, все еще хмурясь:
– Их не учили, а они учились сами.
– Спасибо, Иван Семенович, – сказал я
искренне. – Вы, как всегда, коротко и емко ухватили самую суть. В
университетах учат нормальных специалистов. Набирают определенное количество
людей, усаживают в большом просторном помещении – и учат. Вдалбливают им
определенные знания, указывают, как ими пользоваться. Раньше это был
единственный путь обучения… До нынешнего времени! Пришел Интернет с его
доступом ко всем библиотекам, всем специалистам, консультациям, результатам
опытов… и незашоренный человек может получить гораздо больше, чем тот, кто
сидит в аудитории. В аудитории, скажем честно, сидит тот, кто желает получить бумажку
о том, что он отсидел пять лет и теперь может называться человеком с высшим
образованием. Те люди, которые отныне будут совершать открытия, становиться
вожаками в политике, в экономике, совершать перевороты… они будут получать
знания иначе.
Он подумал, поморщился, кивнул.
– Хоть с оговорками, но соглашусь. Однако это относится
к учебному циклу. Ты же будешь руководить научно-исследовательским институтом.
Над тобой никого не будет, Бравлин! Ты же всегда так болезненно отстаивал свою
независимость!.. У тебя будет полная автономия. Из всех начальников – только я,
да и то косвенный. Ну, там распределение бюджетных средств, то да се… Я, хоть и
выше по рангу, но что-то вроде завхоза.
Он отщипывал виноград по ягодке, бросал, не глядя, в рот.
Зубы все белые, крупные, не дешевле, чем по двести баксов за штуку. Но
сбрасывать вес явно не желает, в то же время, вижу, не отказывается от
удовольствия потешить желудок.
– Извините, Иван Семенович…
Он удивился:
– И это не по тебе? Так что же ты хочешь?.. Или ты
всерьез занялся этим… как его… мне говорили, что ты объявил себя не то
верховным гуру, не то аятоллой.
Я засмеялся:
– Не старайтесь меня задеть, Иван Семенович. Никем я
себя не объявлял, но свое учение создал. И оно уже начинает набирать обороты.
– Что за учение? – спросил он
любопытствующе. – Опять строить коммунизм?
– С коммунизмом ничего не получилось, – сообщил я
на тот случай, если он думает, что у нас все еще Советская власть. –
Слишком высокая цель для простого человечка – счастье человечества!.. А вот с
иммортизмом, так я назвал свое учение, может пройти. Все-таки во главу угла
ставим шкурные интересы… А прикрыть их высокими словами сможет всякий.
Строители коммунизма уже во втором поколении растеряли энтузиазм, хоть и видели
еще цель, а вот третье поколение потеряло из виду и цель… Здесь же будет все
наоборот: чем дальше будет уходить общество от сегодняшнего дня, тем ближе
будет осуществление самой сокровенной мечты человечества – быть бессмертным!..
– Ого, – сказал он не то с уважением, не то с
насмешкой. – На бессмертие замахнулся… Да, это приманка для простого
человека, лакомая приманка. Душу дьяволу продаст… тебе, Бравлин, тебе!.. только
бы добраться до этого бессмертия… И как ты это мыслишь?
