Медведь с самым озабоченным видом ринулся к дверям,
ястребиный нос – за ним. Лютовой покачал головой вслед:
– Какая конференция в двенадцать ночи?.. Ах да, теперь
же в моде видеоконфы, а часовые пояса по шарику разные…
Бабурин хлопал глазами, Майданов тихо радовался, что про
негру забыли, а Лютовой встал, с треском отодвинул стул. Лицо у него стало
строгим и торжественным.
Мы обалдело наблюдали, как он чеканным шагом подошел к
Бабурину и крепко пожал ему руку.
– Поздравляю, товарищ Бабурин!.. В вашем лице мы видим,
что у русской нации – великое будущее!
– Мля… мля… – промлякал Бабурин. Он то краснел, то
бледнел, то покрывался синюшными пятнами, руки суетливо теребили пояс
треников. – Это ж чего они так…
– Дык все замечательно! Вы должны беречь себя.
Бабурин выпрямился, возгордясь, но тут же плечи опустились,
а глаза зло блеснули.
– Шо сказал, гад, шо сказал?.. Только мой праправнук
станет гением? А я даже не увижу?
– Но они в вас, товарищ Бабурин, – сказал Лютовой
строго. – Берегите себя. Теперь ваша жизнь принадлежит не вам, а
Отечеству!
– Служу Советскому… тьфу, да пошел ты… Я служу только
«Спартаку». Ему принадлежит моя жизнь!
Он ушел по-английски, гордый и расстроенный разом. Мы еще
малость перемыли кости этим генетикам, ведь эксперименты вроде запрещены, а они
не унимаются, поговорили о новом теракте на перекрестке улиц Болотниковской и
Разинской: взорван автомобиль издателя газеты «Наш новый путь». Сам издатель с
тяжелыми травмами отправлен в больницу, ему и шоферу оторвало ноги, что значит
– бомба была прицеплена к днищу. Это третье за неделю покушение на хозяев СМИ.
Похоже, РНЕ начали наносить удары по тем средствам коммуникации, что в руках
воинствующих коллаборационистов.
Дни мелькали, как будто перед отрывным календарем поставили
мощный вентилятор. С Таней виделись редко. По крайней мере, я считал, что это
редко. У нее простудилась дочь, врачам не понравились тесты на аллергию, Таня
все дни бегала по лабораториям, собирая анализы.
Я совсем забросил работу в холдинге, появлялся редко, да
меня и не тревожили: дела прут в гору. Все оставшееся время я сидел за компом и
настукивал, как дятел, по клавесине, стирал, писал заново, с трудом
формулировал неформулируемое. До чего же легче интеллигентам пользоваться готовыми
мнениями экспертов ведущих телеканалов!
Звякнул телефон. Не глядя, я снял трубку.
– Алло?
– Бравлин, – послышался голос Лютового, – вы
не сможете заглянуть ко мне?
В его обычно жестковатом металлическом голосе проступили
нотки смущения. Я ощутил неудобство, при всей своей безрассудности, мне все же
надо беречь себя больше, чем Бабурину. У того в роду гений появится через шесть
поколений, а я вот он, уже появился. Осталось только доказать это всем им,
гадам, что не понимают своего счастья, общаясь со мной, встречаясь каждый день
на улице или даже в лифте!
– Почему не смочь, – ответил я очень
неохотно, – не калека… Что-то срочное?
– А это уж вы сами решите… – ответил он тем же
смущенным голосом.
Я повернулся к компу, сказал строго «Спать», экран послушно
померк, перешел на энергосберегающий режим.
Дверь Лютовой распахнул сразу. В квартире воздух уже
вибрирует от низких басов, я узнал группу «Стальные парни», что
специализируется на мелодиях времен Второй мировой. Особенно ей удаются песни
итальянских партизан…
– Давайте на кухню, – предложил Лютовой. Заметив
вопрос в моих глазах, отмахнулся: – Глушилки стопроцентные. Если какие-то
службы мною заинтересуются, то для них стоит отдельный сидюк, я весь мокрый
кручу педали на тренажере, здоровье сохраняю…
На кухне светло и опрятно, все та же спартанская чистота и
простота.
– Что-то случилось? – спросил я и сразу добавил: –
Только устранять никого не пойду!.. У меня важная работа, я ее хочу обязательно
закончить. Просто непременнейше, как говаривал вождь мирового пролетариата.
Он сел за стол напротив, глаза отводил, арийски надменное
лицо стало серым от непонятного и несвойственного ему смущения.
– Бравлин, – сказал он, – вы можете оказать
мне громадную услугу.
– Говорите, – ответил я настороженно, – но я
ничего не обещаю.
– Вам не придется стрелять, – сказал он
торопливо. – Вам вообще ничего не придется брать в руки. Речь идет о неких
переговорах… но даже подписывать ничего не понадобится!
Я кивнул:
– Слушаю. Но предупреждаю еще раз, ничего не обещаю.
Он поерзал, глаза то вскидывал на меня, то ронял взгляд так
резко, что я почти слышал резкий раскатистый стук по столешнице.
– Словом… прибудет один человек…
Снова замолчал, на щеках выступили злые пятна.
– О чем переговоры?
– О поставках оружия, – ответил он
негромко. – И… передаче некоторой информации.
– Ого, – сказал я. – Это… немосковские?
– Да, – ответил он. – Немосковские. Даже
совсем не московские. Но проблем с языком не будет.
Я зябко повел плечами.
– Ого, – повторил я еще раз. – Так, значит,
даже не из России?
– Да, – ответил он резко. – Очень даже не из
России! Но там РНЕ победило. Там оно уже у власти!.. Свое РНЕ, ихнее.
Собственное.
Я подумал, перебирал другие страны. Ни Украина, ни
Белоруссия под это определение не подходят. У них Национальные Союзы совсем
чахленькие, а вечная грызня разваливает их всякий раз в самом начале создания.
Конечно, это США умело устраивают грызню, но вины с белорусов или хохлов это не
снимает. Страны Запада тоже не в счет, там дерьмократы выражают чаяния простых
слесарей, в Азии теперь то же самое…
– РНЕ?
– ИНЕ, – ответил он зло.
– Израиль! – вырвалось у меня. – Это
единственная страна, где…
Он поморщился, кивнул.
– Увы, оттуда.
Я смотрел неверяще, качал головой.
– Но у вас же смертельная вражда…
– Да, но сейчас они чувствуют, что надвигается слон, а
мы, Россия и Израиль, – две моськи. Одна моська может помочь другой, а за
косточку подеремся, когда отгоним слона. Словом, их представитель приезжает
сегодня вечером… Увы, уже через три часа. Надо встретить…
Я в сомнении пожал плечами.
– Но не странно ли будет, что вдруг… я? Там же знают…
Я осекся. Внезапно понял, что Лютовой занимает в РНЕ гораздо
более важную ступеньку, чем я предполагал. Сперва я считал его просто
сочувствующим, фрондирующим, а после того случая с пистолетом – чем-то вроде
связника. Но на переговоры связников не посылают.
