Майданов бросал укоризненные взгляды на одного, на другого,
наконец громко запротестовал:
– Ну вы уж скажете, Алексей Викторович!.. Вы такие
ужасные вещи говорите, что уж просто я даже не знаю, не знаю…
Лютовой оглядел всех исподлобья, почти враждебно. Шершень
усмехнулся уголком рта, но глаза отвел в сторону. Неловко, что в самом деле с
ходу мог оказаться в компании с Бабуриным, этот прицепится с первой же фразы,
свернет на пиво и толстых баб с во-о-от такими жопами!
Они все смотрели выжидающе, даже Лютовой делает вид, гад,
что это для него вот такая удивительная новость.
– Рассматривайте это как хобби, – ответил я
вяло. – Просто хобби.
Они выглядели разочарованными, а Майданов приятно улыбнулся,
сказал своим чарующим приятным голосом:
– Да-да, как хобби… Будем рассматривать как хобби. Ну,
как самолет, который конструировал морской офицер Можайский, или опыты с
горохом, что проводил монах Мендель… Можно даже как другое хобби другого
монаха… я имею в виду чудака, что все возился с астрономическими таблицами…
– Коперник? – предположил Шершень.
– Он самый, – приятно сказал Майданов. – Так
что удовлетворите наше любопытство, Бравлин.
Я развел руками, стараясь не выронить рассыпающееся в
пальцах сдобное печенье.
– Я как-то уже рассказывал о попытках найти
внеэкономический выход из кризиса… Собственно, в Интернете лишь развитие тех
идей. Систематизация… насколько она возможна, конечно. Трудно систематизировать
то, что рождается на ходу из ничего…
Шершень сказал живо:
– Просим, просим!.. Музыка, туш, макияж и все такое. В
прошлый раз вы рассказали нам по-соседски, так сказать. Точно так же наш
дорогой Бабурин мог благородно поведать о великом «Спартаке». А теперь, по
непроверенным и потому самым достоверным данным, в философских… и не только в
философских кругах Интернета разом заговорили об… иммортизме. Верно я называю?
Я кивнул.
– Иммортизм? – переспросил Шершень.
– Он самый.
– А почему не иммортализм? Ведь, как догадываюсь, это
иммортализм?
– Все равно сократят, – объяснил я. – Так что
купируем хвост раньше, пока щенок. Меньше крови.
Лютовой все порывался что-то сказать, но усилием воли
сдерживался. Это стоило ему немалых трудов, даже скулы покраснели. Он знает
больше об этом и не терпится сказануть во всю ивановскую, но эрэневцы следят не
только за своей осанкой, но и за языками.
Шершень полез в карман, на свет появился сложенный ввосьмеро
листок. Пока он разворачивал, Майданов спросил с живейшим интересом:
– А на кого, простите, рассчитан иммортизм? Ведь одним
надо одно, другим – другое…
– И пусть они катятся, – ответил я
равнодушно. – Я не собираюсь угождать всяким общечеловекам…
Шершень развернул, наконец, листок, его ладони разглаживали
его по всем сгибам, глаза не отрывались от крупных букв.
– Простите, – сказал он, – но… насколько я
вот тут успел заметить, вы стараетесь не обижать своих сторонников… даже если
они не совсем, так сказать, вашей ориентации.
Бабурин гоготнул:
– Эт гомосеков? Или скотоложников?
– Кого вы имеете в виду? – спросил я. – А то
вот народ истолковывает ваши слова… как вы и хотели, вероятно?
– Нет, – ответил Шершень поспешно. – Без
всяких шуточек. Вот вчера прочел, могу цитировать, не глядя в шпаргалку, что
значит: хорошо написано. Позвольте, вот эти строки… Нет, я все помню, просто
Священное Писание надлежит с наибольшей почтительностью, вот: «Во всем, что
делал Господь, был великий смысл. И человека он создал не просто так, от не
хрена делать, а с Великой Целью. Он готовил себе преемника!»
Он остановился, поднял на меня взгляд. В карих глазах был
немой вопрос.
– Ну и что? – спросил я.
– Хорошо, – ответил он. – Тогда вот еще
цитата: «Еще во младенчестве Господь создал для человека мир и населил его
животными, как мы создаем для ребенка манеж с игрушками, где полный хозяин сам
ребенок. Во взрослости человек же обязан управлять Вселенной».
– Ну и что не так? – сказал я. – Что вам
кажется ложным?
– Нет, мне как раз! Мне идея Бога даже нравится. Для
той части воинствующей интеллигенции, что не готова расстаться с Богом… из моды
или прихоти – ваши тезисы в самый раз. По самые, так сказать, помидоры.
Позвольте, я тут процитирую дальше по списку… Ага, вот:
Пункт третий: «Сейчас Бог терпеливо ждет. Повзрослевший
человек должен прийти и взять с Его плеч тяжкую ношу».
Пункт четвертый: «Человек обязан прийти к Богу как можно
скорее. Сейчас ему стыдно заставить ждать себя даже женщину, но как
осмеливается заставлять ждать Бога?»
Пункт пятый: «Бог создал человека здоровым, и потому человек
обязан прийти к Нему здоровым».
Пункт шестой: «Бог оберегал человека во младенчестве от
заблуждений, выжигая язвы Содома и Гоморры, но сейчас повзрослевший человек
обязан это делать сам. Господь не учит взрослого человека и не вмешивается в
его действия, уважая его волю, его жизнь, его решения. Так будем же достойными!
И то вмешательство, что ждем от Бога, да будем творить сами».
Я за это время допил чай, взглядом попросил Анну Павловну
плеснуть еще. Остальные к своим опустевшим чашкам не притронулись, слушают.
Даже Бабурин слушает, в его честных глазах болельщика полнейшее непонимание:
как такую хрень слушают? А еще доктора наук!
Шершень спрятал листок, но я заметил, что это не просто
листок, а именно листовка. Их отпечатывал Лютовой в подпольных типографиях,
распространял по нелегальным каналам, дабы повысить к ним интерес.
– Мне нравится идея Бога, – заявил Шершень. –
Почему нет? Для умных эти слова – аллегория… мы же восклицаем «О, Господи!»,
даже когда атеисты?.. а не шибко умные, но хорошие люди увидят действительную
мобилизацию Бога в наши ряды. С нами Бог – кто же против нас? Так что
постоянные ссылки на Бога – это здорово. Вы создаете, так сказать,
проправительственную партию с Богом во главе.
Я сказал мирно:
– Вы не дочитали до конца. Я в самом деле признаю
существование Бога…
Он хохотнул:
– Такого Бога, как вы нарисовали, примут даже самые-самые из
атеистов!.. Правда, и традиционалисты, хоть со скрипом, но примут. Ведь не
отрицаете Бога, а всего лишь… ха-ха!.. осовременили. Честно говоря, давно пора.
Даже удивляюсь, что никто раньше не додумался…
Лютовой молчал, Бабурин молчал, я тоже молча отхлебывал чай.
Майданов поерзал, дело слишком серьезное, потом сказал почти виновато:
– Я не хочу сказать, что России на роду написано быть
косорукой и соплевытиральной. Просто так всегда получается, но… может быть, это
просто совпадения. Несколько сот тысяч совпадений кряду. Я просто хочу указать
на один подводный камень. Не с самим иммортизмом, а с его распространением… Да
– иммортизм мог бы спасти нас, но… Россия – самая неподходящая страна для
собственного учения! Вспомните, все религии, учения – все рождалось на Востоке.
Потом такой же процесс шел в странах Запада. У нас – увы, увы. Даже наше
православие целиком перенесено из Византии вместе с двухголовым орлом. За всю
тысячу лет христианства в России к нему абсолютно ничего не прибавили!.. Это в
Европе гремели Лютер и Кальвин, слышались страстные проповеди Савонаролы, папы
отлучали друг друга, не говоря уже о королях, создавались манифесты, возникали
кровавые ереси, кальвинисты схлестывались с католиками, католики резали
протестантов… На Востоке, сами знаете, и сейчас как грибы эти новые толкования
Корана, все эти талибы и ваххабиты, но в России… в России всегда было мертво.
