Я ощутил горечь, он беспощадно прав, возразил с трудом:
– Но мир… един. В России не подхватят, так в Европе
поймут, что это – единственный выход.
Анна Павловна счастливо хлопотала, перетаскивая из квартиры
на стол уже не просто сухарики, а всякого рода шанежки, ватрушки, домашние
пирожки. Иммортизм? Великолепно, интересно, ново, обещающе, но человек
достигает великого рывками. Он всего достигает рывками, вообще живет и
двигается рывками, а в перерывах либо в коматозном состоянии полусмерти,
именуемой сном, либо просто снижает интеллектуальную деятельность до минимума с
помощью алкоголя.
Мы, интеллигенты, способны снижать деятельность мозга до
минимума безо всякого алкоголя, всего лишь красиво и вычурно рассуждая о Вечных
Ценностях. В этом случае речь журчит легко и афористично, без запинки идут
цитаты из великих и ссылки на авторитеты. Мы тоже балдеем и оттягиваемся
по-своему, ловим кайф, мозг спит, все на уровне рефлексов, а вопросы и ответы,
подобранные из обалденных источников, в формате MPEG4 лежат на мозговом харде.
Сейчас, перетрудившись с иммортизмом, Майданов с облегчением
заговорил о международном терроризме, об угрозе со стороны международного
терроризма, о способах борьбы с международным терроризмом, о союзе всех
цивилизованных… ага, цивилизованных!.. стран для борьбы с международным
терроризмом. Слова льются гладко, у меня хорошая память, я сразу выхватывал из
его речи целые блоки из речей всякого рода телевизионных аналитиков и
экспертов, главное достоинство которых – умение говорить красиво, образно,
доходчиво для простого русского интеллигента. Вообще вся речь Майданова из этих
блоков, скрепленная только союзами «и», в этом и есть мастерство русского
интеллигента, что умеет запоминать на уровне крупного попугая и грамматически
правильно пользоваться соединительными союзами.
В середине одного из таких периодов он неожиданно обратился
ко мне:
– А как вы относитесь, Бравлин, к международному
терроризму? И к способам борьбы с ним, международным терроризмом?
Лучше бы не спрашивал, я и так чувствовал немалое
раздражение, не говоря уже об уязвленном самолюбии.
– Вы о тех идиотах, – поинтересовался я
грубо, – что наивно рассчитывают разгромить некие базы, после чего
настанет мир и покой?
Майданов несколько опешил от моего агрессивного тона.
– А что, не так?
Я сказал зло:
– Нет никакого международного терроризма!.. Нет. Просто
нет.
– Да? А что же есть?
Шершень посматривал заинтересованно, Бабурин сидел почему-то
хмурый, сопел, дул уже четвертую чашку и пожирал третью розетку варенья.
– Есть, – ответил я, – реакция здорового…
пока еще здорового организма на занозу! Там уже загнивает, нагноение прет по
всему телу. Первые фагоциты уже в бою, своей гибелью сдерживают распространение
заразы, спасают организм. Сколько бы их ни погибло, организм будет вырабатывать
их вновь!.. Пока зараза не будет уничтожена полностью. Очень наивно и глупо
надеяться, что придуманные юсовцами террористы находятся где-то в арабской
пустыне или джунглях Амазонки. Террористы, если уж вам так нравится это
слово, – по всему миру. В том числе и в Америке. Многие из них… даже из
нас!.. не подозревают, что они – террористы. Но вот наступает час, когда
просыпается могучий и светлый инстинкт спасения не своей шкуры, а спасения
своего стада, своего племени, своего человечества! И человек выпрямляется,
берет автомат, нож или просто камень и выходит из уютного мирка придуманных для
него ложных ценностей в большой мир Истины.
Майданов замахал на меня обеими руками, будто я дым и от его
взмахов исчезну. Еще бы зажмурился, так еще проще не видеть реального мира. Как
страус, что чем глубже засовывает голову в песок, тем лучше подставляет голую
задницу. Бабурин поднял на меня глаза, в них была угрюмая враждебность.
– Ну, знаете ли, – сказал Майданов с очень и очень
заметным неодобрением, – вы прямо хвалу терроризму закатили!.. Нет, я
полагаю, что где их можно отыскать, туда надо крылатыми ракетами!.. А в нашем
мире усилить защитные меры…
Глава 4
Он взял из рук супруги чашку с чаем. Мы все заметили, что
руки подрагивают, разволновался. Да фигня, хотел было я сказать, все эти
предосторожности против террористов… но не сказал, пожалел. И бронированные
двери к летчикам фигня, и суперпросвечивающие всех и вся лучи, и камеры
фейсконтроля на каждом углу и даже в туалетах. Да, этим могут спастись от
террористов из далеких арабских стран. Допустим, что могут. Но как спасутся от
мусульман, граждан Юсы, которых в стране многие миллионы? Да любой, уверовавший
в высокую правоту Талибана, может взять в руки оружие и ударить изнутри… Или
станут ограничивать своих мусульман в правах?
Нет, не понимают. Закрывают границы, усиливают контроль за
приезжающими иностранцами, следят за всеми подозрительными, всеми чужаками… Не
понимают. Не понимают! Не понимают, что завтра я могу их граждан, самых
лояльных и вне подозрения, превратить в… скажем, тех, кого они меньше всего
хотели бы видеть.
И те нанесут удар изнутри.
Шершень сказал веселым тоном:
– Ну, террористы – добро это или зло… Все зависит, с
какой стороны посмотреть! Вот с точки зрения стульев, на которых мы сидим, все
люди безголовые!
Бабурин даже не хохотнул, Майданов слабо и как-то вымученно
улыбнулся.
– Террористы – зло, – сказал он убежденно. –
От них можно и нужно защищаться. При современных методах контроля…
Он умолк, посмотрел беспомощно на меня. Я развел руками:
– Да? А что контролеры сделают, если добропорядочный
американец… неважно, чечен, араб или стопроцентный янки, завезет в свою
квартиру мешок взрывчатки?.. А потом с безопасного места взорвет?.. Нет, не
так. В квартиры исконных американцев, которых даже если заподозришь, то все
равно не проверишь – только мусульман в Юсе двадцать миллионов, в квартиры,
повторяю, американцев завозят взрывчатку. Сами семьи тем временем выезжают в
безопасное место. Скажем, в арабские страны.
Шершень сказал быстро:
– Это можно проверить по заказанным авиабилетам… Хотя,
конечно, ордер на обыск с таким обоснованием все равно не дадут.
– И вот, – продолжил я, – гремят взрывы. Так
можно обрушить, как песчаные замки, дома по всей Юсе! Достаточно взорвать, как
уже видим, квартиру на любом этаже. Нижние этажи развалятся под весом падающих
верхних. В США домов, где живут мусульмане… или просто люди, ненавидящие
юсовость, не один миллион, не один. Ну и как собираетесь защищаться от них?
Майданов сказал сердито:
– Распространением культуры!.. В том числе и культуры
общежития.
– Массовая культура не обязана быть культурной, –
заметил Шершень. – Она может быть… гм… для нас несколько неудобной.
