Понятное дело, если кто из наглецов, расстрелявших его гонца, захочет переметнуться – так этого не надо. Пусть вешаются сами.
Призыв подействовал.
Под утро армия Монмута пополнилась двумя десятками беженцев, которых тут же и привели к герцогу. И один из них, не будь дурак, указал потайной ход, по которому сбежал.
Остальное было делом техники.
Заложить в этот ход изрядное количество пороха и подорвать. И – на штурм.
Бат был взят с налета.
Мэра города и еще нескольких из городского магистрата повесили прямо на воротах. Монмут произнес торжественную речь, из которой следовало, что это – не за верность присяге! Вовсе нет! Сражались вы за Якова – умнички, детишки, так и надо, может, и за меня так сражаться будете! А вот чужих гонцов вешать – не комильфо. В приличном обществе так не поступают!
За то и покарал отдельных личностей.
Народ оценил речь по достоинству, поаплодировал и разошелся. Монмут же распорядился устроить своих раненых, передохнул ночь – и войска выдвинулись к Лондону.
Джеймса беспокоили что Черчилль, что Фэвершем – и у него были основания. Оба считались отличными полководцами, умными и хваткими, а насчет себя Монмут иллюзий не питал. Не дано…
Но деваться некуда.
* * *
– Кто устроил вот это… в Англии?
Людовик гневался. Не то чтобы он был сильно против, под шумок и у него появлялись интересные возможности, но… Такие подарки, как бунт, и бунт успешный, короли делают себе сами. Или это конфетка с гвоздями.
Попроси Монмут денег у Людовика – он бы дал. Пусть с болью душевной, поскольку неплохо относился к Стюартам вообще и Якову в частности, но дал бы. А тут как?
Не просил, а получил?
Ох, непорядок.
Лувуа разводил руками. Ну да, одно дело заниматься прогибательством при короле и жрать Кольбера, другое – выполнять его работу. Серьезную и требующую не просто знаний – чутья.
Вот Кольбер мог. Как моряки по крику чайки могут предсказать грядущий шторм, так он, по движению малейших финансовых потоков, указывал автора. Кто, откуда, как…
Лувуа этого было не дано, как свинье – крыльев. А Кольбер…
Опала, болезнь, отравление, чего уж там… В настоящий момент бывший министр находился в своем поместье, и доктора только руками разводили. Какое там состояние? Да нестояния. На ногах. Тут речь уже шла о сроке жизни – полгода или, если очень повезет, год
[25].
Что забавно, тут Софья была и вовсе не при делах. Не травила, не портила жизнь человеку, не лезла в интриги, справедливо полагая, что не с ее опытом. Информация – это одно, а вот плести нечто свое при дворе Людовика Четырнадцатого?
Нет, не пойдет. Выловит в момент и сильно обидится.
Травился Кольбер вполне самостоятельно, подцепив от одной из придворных дам нехорошую болезнь и лечась ртутью. В опалу попал тоже сам, вычитывая королю за избыток расходов. Да и вообще, добросовестным служакам в любом веке не везет.
– Вроде бы это Нидерланды. Деньги идут оттуда.
Людовик с сомнением покачал головой. Верилось плохо. Откуда в Нидерландах деньги? Там сейчас с хлеба на воду перебиваются! Да и ни к чему им, англичане их естественные союзники… Разве что Яков католик, а вот Джеймс – протестант.
– Это наверняка испанцы, сир! – Глаза Франсуазы Скаррон были самой красивой ее чертой. Большие, яркие, умные, угольно-черные…
Да, Людовик допускал ее на такие совещания – иногда. Вот как сейчас. И…
– Может, и так. Им это точно выгодно…
– Прикажите проверить, сир! Больше просто некому!
Аргумент хоть и звучал нелепо, но был очень точным. А кому еще в Европе так выгодно падение Англии, если не Испании? Второго такого врага и не найти, пожалуй.
Лувуа поклонился.
Почему бы и не проверить? Окажется Франсуаза права – он ничего не потеряет. Скажет глупость – будет возможность ее подсидеть.
– Как прикажет ваше величество.
– Мое величество приказывает узнать. Если это Хуан… Ух!
Людовик стиснул кулак, отлично понимая, что пока ничего Князю морей сделать не сможет. При нем Карлос – как за каменной стеной. Не станет дона Хуана – и черт его знает, кто придет следом. А ребенок Марии должен получить всю Испанию после отца.
Когда же безмозглая девчонка забеременеет?
Но пока у Карлоса не появилось наследника, а у дона Хуана уже двое. Один – здоровый и крепкий мальчишка – и второй на подходе. Время играло против Людовика, а тут еще этот бунт, который неясно чем закончится…
Кто?! Кто стоит за сценой?!
Людовик пока не знал, но собирался найти и вычислить врага. И поступить… решительно. В паутине есть место лишь для одного паука, двоим будет тесновато.
* * *
Восстание набирало обороты.
Англии не нравились ни Старина Роули, ни Яков, так что мнения разделились примерно сорок на шестьдесят. Пусть не в пользу Монмута, который вообще был темной лошадкой. Но он был красив, неглуп, приятно говорил о справедливости, а народ любит, когда ему вешают лапшу на уши. Так что англичане толком и не оборонялись. Так, налетели пару раз небольшие отряды, каждый человек на сто, получили не особенно прицельные залпы из мушкетов и тучу камней и быстренько решили, что им тут делать нечего. Вот королевская армия подойдет…
И она подошла.
Две армии – повстанцев, которая к тому времени подросла примерно на десять тысяч человек, и регулярная английская королевская армия числом в восемь тысяч человек – встретились неподалеку от Ньюберри.
Английская армия была сильна кавалерией, армия повстанцев была в полтора раза больше, но это не то превосходство, которым стоило гордиться. Повстанцы чуть ли не с косами и цепами – и вместо оружия?
Монмут понимал, что это пока лишь смазка для мечей, но не протестовал. Хотят они отдать жизнь за родину?
Отлично!
Все его людей больше останется. Позицию они заняли отличную, неподалеку от реки, мост снесли, любому врагу до них придется добираться вброд, пушки выкатили… Оставалось ждать.
И все же Монмут переживал. А вот его советник был спокоен. Все от него зависящее он сделал, теперь только надеяться на друзей.
* * *
Роялисты появились спустя день после повстанцев и встали лагерем на другом берегу реки Кеннет. Фэрфакс не собирался бросать своих людей в бой, пока те не отдохнут. А потому – палатки, укрепления, лагерь, пушки… Чтобы, глядя на это, Монмут начал нервничать. В прошлый раз при Ньюберри победили войска Кромвеля. В этот раз повстанцам не повезет.
