Нехорошо, за такое вместо креста и вилы получить можно… После смерти и в плохом месте.
Вообще Федька последнее время сильно склонялся к монастырской стезе. Молился, постился, и все как-то истово. Но ведь не определился ж пока? Значит – используем.
Софья убивала сразу двух зайцев.
Уж простите, но Федя сейчас – самое слабое звено. Если сопьется – плохо, в царской семье алкоголиков и бездельников быть не должно. Но это полбеды.
А если ему что-нибудь предложат? Он ведь следующий после Алешки. Хороший брат, замечательный человечек, но – мягковат. Такое тоже бывает. Вот и удалим его подальше от соблазнов. Даже если иностранные агенты и полезут ради него в Сибирь, на Урал… Ну, дело вкуса. Закон – тайга, прокурор – медведь, и приятного аппетита, косолапик.
Туда пока еще доберешься да найдешь кого надо… Нет, это вам не Москва, где шпионы себя вольготно чувствуют. Слишком вольготно.
Ничего, укротим.
* * *
– Кража?! Как такое может быть?
Алексей Алексеевич и верно был в шоке. Случай был совершенно нерядовой. Кража – в царевичевой школе! Да это… это… Слов нет! Никогда такого не было, первый случай!
– Узнали, кто?
– Никак нет, ваше величество.
Алексей покачал головой, глядя на Воина Афанасьевича.
– Ай-ай-ай… И что же теперь делать?
– Всех допросили, государь, занятия остановили, ждем твоих распоряжений.
А какие тут могут быть распоряжения? Вот уж чего Алексей не знал, а потому… Серебряно прозвонил колокольчик.
– Пусть ко мне зайдут царевна Софья и боярин Ромодановский.
Секретарь поклонился и исчез. Алексей кивнул дядюшке на кресло.
– Ты присаживайся пока, расскажи, как тетка, как дети?
– Замечательно. Мальцы уж взрослые совсем, так я хотел тебя просить отправить их куда-нибудь послужить Руси…
– Крым подойдет?
– Почему бы нет? Турки там сейчас как – лютуют?
– Налетают иногда…
– Это плохо. Мне бы хотелось, чтобы они пороху понюхали. Ну что может вырасти из мальчишки, если он с врагом глаза в глаза не переведался?
– Не боишься отпускать?
– Боюсь. И Аня боится. Только вот опаснее, коли они глупыми боярскими детьми вырастут.
– Уже не вырастут, не те у них родители.
– Спасибо, государь, на добром слове.
Алексей смотрел на Воина Афанасьевича.
Да уж… За пятьдесят перевалило. Уж и волосы сединой выбелило, но спина все еще прямая, тут годы не согнули.
– Что случилось, государь?
При посторонних Софья строго следила за собой. Хотя все равно иногда оговаривалась, называя Алексея братиком. Ну, бывает…
Ромодановский поклонился, молча перемещаясь в угол комнаты.
– Рассказывай, дядюшка…
Воин Афанасьевич послушно принялся рассказывать.
Школа работала как обычно, ничего беды не предвещало. А потом один из детей боярских, Михайла, шум поднял. У него подарок отца пропал – кольцо с лалом драгоценным. Мальчишка его оставил в шкатулке, потому как неудобно на занятиях да с украшениями…
– А что вообще он делал в школе с украшениями? – нахмурилась Софья.
Воин развел руками:
– Так день рождения у него был. Отец приехал, подарками засыпал, для всего класса стол накрыл, ну, как принято – и колечко подарил. На выходных Мишка все бы отцу отдал, в школе такое ни к чему, но…
– Понятно, – кивнула Софья.
– И опять же, десять лет мальчику исполнилось. Дата…
– Да, дата хорошая… кольцо в шкатулке лежало?
– Именно.
Софья коварно улыбнулась:
– А где та шкатулка?
– В спальне мальчишек. Я ее запер, чтобы никто ни к чему не прикасался – и в Москву.
Софья довольно улыбнулась. Ну да, она сама так составляла устав школы.
– Там никто ни к чему не прикасался?
– Нет. Я распорядился. Детей перевели в другую спальню, у комнаты охрана.
– Тогда все просто, – Софья улыбнулась. – Осталось только решить вопрос: нам съездить в Дьяково или лучше все привезти сюда?
– Нам, разумеется. Заодно и проветримся, – пожал плечами Алексей.
В отличие от отца, он в поездку год не собирался. Быстрый конь, отряд сопровождения… Кареты? Ближники? Подушки-одеялки?
Тьфу на вас! Может, еще и в нужник со свитой ходить?
Софья честно предупредила мужа и, получив благословение, отправилась вместе с братом. Кони споро несли их к Дьяково.
Брат и сестра молчали. Воспоминания захватывали в плен. Когда-то они были всего лишь царскими детьми, были свободны… Хотя – нет! Не были. Никогда они не были свободны от своего креста.
Вот и школа.
Купола, терема, все красиво, как на картинке. А дальше – просто. Осмотреть шкатулку. Красивая, из полированного дерева – и на ней отчетливо выделяются отпечатки пальцев. Нанести на них угольную пыль и собрать группу.
– Пусть вор признается сам, – произнес Алексей Алексеевич.
Молчание.
Двадцать две пары глаз настороженно смотрят на царя.
– Последний раз говорю: если вор признается, казнить его не будут. Если не признается – все в моей воле. Но воровства в этой школе не будет.
Софья тем временем осторожно наносила на шкатулку угольную пыль. Конечно, без скотча сложно, но и так можно кое-что увидеть. Отпечатки пальцев владельца уже есть, оставалось сравнить. Долго, муторно, неудобно… Только вот остальные способы результата не дадут. Не пытать же детей?
И выгонять весь класс тоже не стоит…
Пока Алексей Алексеевич пытался воздействовать на совесть учеников, Софья еще раз пошепталась с Ромодановским. И они тоже вошли в комнату, где проводилось дознание.
– Государь, дозволь слово молвить?
Алексей кивнул, глядя на сестру.
– Не сознался тать?
– Молчит.
– Можно переходить к дознанию, государь?
– Да.
– Тогда… Сейчас все по очереди пройдут в ту комнату. – Дети с ужасом уставились на Софью, и царевна подняла руку. – Пытать вас и причинять вред никто не будет. У вас просто возьмут отпечатки пальцев.
Ответом были круглые глаза детей.
– Вам этого еще не рассказывали, но узоры на пальцах у каждого человека индивидуальны, именно поэтому в Китае вместо подписи часто ставят отпечаток пальца. Когда тать лез в шкатулку, он оставил на ней отпечатки. Вот чьи окажутся, тот и ответит. Или – те…
