– Весь мир знал, а он не знал? Да ко мне Адриан быстрее молнии прилетел, лишь бы я не прогневалась!
– О как! – подивился Иван. В эти дела он даже не вникал. – А ты?
– А я его вызвала и строго объяснила, что коли еще раз он хоть на десять метров к Любаве подойдет…
– Им займется Ромодановский, на предмет связей с почившим Матвеевым и почившим же Хованским. Мало ли, вдруг не все заговоры раскрылись? А это явный заговор – вырастить ребенка тупым! А вдруг что? Отправишь его за границу, так там вши со смеху передохнут!
– Он мне тут клялся и божился, что невиновен.
Алексей явно посмеивался. Его устраивала ситуация, при которой Софья была страшной и злой, и вообще – чуть ли не штатным кремлевским чудовищем, а он – милым и добрым царем. Хотя, как отлично знал Иван, жалости у брата с сестрой на обоих чайной ложечкой не зачерпнуть было.
– Вот и прекрасно. Пусть бы Ромодановскому доказал, – фыркнула Софья без особого настроения.
– Тому докажешь, как же!
Если Григорий Ромодановский отлично себя чувствовал в Крыму, то его родственник Федор Юрьевич нашел себя в Москве. И люди дрожали от его фамилии, зная, что страшнее врага не было и не будет у тех, кто на законную власть умышляет.
При этом Федор был умен, хитер, понимал, где надобно остановиться, но если уж его спускали с цепи…
– Кстати, а что у нас с Любавой?
– Пока еще в трауре, но я думаю, это на полгода-год, – отчиталась Софья. – Она молодая здоровая женщина, так что надобно кого-нибудь приглядеть, чтобы не было скандала в благородном семействе.
Алексей кивнул.
Ну да. Хочешь хорошую команду – следи за всеми факторами. В том числе и за удовлетворенностью всех ее членов. Женщина без мужчины дуреет и звереет, мужчина без женщины бросается на первую же попавшуюся девку. Вот чтобы этого не произошло, надо работать.
Пока получалось неплохо.
– И кого ты хочешь для Любавы?
– Да Ваську Голицына. А что?
Ваня зашипел не хуже кота.
– Вот еще!
Соня фыркнула. Почему-то ее муж не любил Василия Голицына. А что она может сделать? Сказано же – любовник! Вот и притворяемся. Так ведь ничего больше и не было, кроме притворства!
– Почему нет? Разыграем как по нотам. Получил у меня отставку, с болью в сердце переметнулся ко вдовствующей царице – что еще надобно? Он женат, она вдова… а как мужик он неплох, девочки хвалят. Опять же, остается в царской семье, через кого-то другого сливать информацию не придется.
– А ты у нас останешься без штатного любовника? Непорядок, – нахмурился Алексей.
Иван показал ему кулак. Государь обозрел представленное и фыркнул.
– Неубедительно.
– Поживу годик без любовников. Кстати, лучше пусть Васечка подсуетится, чем Сильвестр.
– Кто?
– Медведев, мальчики, Медведев.
Что Алексей, что Ваня вспомнили монаха не сразу.
– А что с ним не так?
– Да лезет он всюду без мыла. Особенно туда, куда не пускают, – поморщилась Софья.
И верно, оный монашек пытался пролезть в эксклюзивные наставники то к Катьке, то к Машке, то к Феодосии – зачем?! Вился вокруг Любавы, словно пытаясь зацепиться при дворе… не влюбился же?
Смешно!
– Да тут таких десять на дюжину, – хохотнул Иван.
– Таких, да других. Сам понимаешь, бояре наши к власти тянутся, а все ж понимают, что царевна в жены им не достанется. А этот… Такое ощущение, что ему без любовницы царских кровей жизнь не мила.
– А к тебе не…
– Дражайший супруг, ко мне даже Васечка Голицын при всем его геройстве – не, – съязвила Софья. – Как он признался на конюшне в доверительной беседе с одной из своих любовниц, от моего взгляда у него только волосы дыбом встают, а остальное – опускается.
– Плеть по нему плачет, – рыкнул Алексей.
– Нет уж. Пусть Любаву обхаживает. А вот Медведев…
– Да сдай ты его Ромодановскому – и вся недолга!
Софья подумала…
– Может, все-таки в фиктивные любовники?
– Слишком умен, чтобы мы его удержали на цепи, – не согласился Иван. – Ученик Полоцкого, как-никак. Мы можем сильно подставить кого-то из своих людей, попытавшись использовать его.
– Да, проще взять, все вытряхнуть, а потом в расход, – согласился Алексей. – Приказ подписать?
– Пиши…
Софье того и надо было. На Медведева у нее уже с полгода клыки отросли, но пусть брат считает, что решение принял он. Так-то…
* * *
Ульрика-Элеонора рассматривала милые девичьи безделушки.
Ее детство, ее радости.
Любимый некогда перламутровый гребень, медальон с прядью маминых волос, резная миниатюра из кости, засушенная роза (об этом даже не думать), тетрадка со стихами…
Взять с собой?
Почему бы и нет.
Она знала, что происходит с покоями уехавших принцесс.
Конечно, никого сюда не поселят, но… они словно бы умрут. Она и раньше это видела.
Когда из покоев уходит человек, из них словно бы душа уходит. Что-то, что делает солнечный свет теплым, заставляет занавеси приветственно шевелиться, а фарфоровые фигурки улыбаться.
– Рика?
Ульрика радостно обернулась навстречу брату.
Георга она любила. Пусть он был мягким и уступчивым, пусть. Но зато он был теплым и домашним. И любил сестру. Разве этого мало? Для королевской семьи так и с избытком.
– Братик! Посидишь со мной?
Георг послушно опустился на софу.
– Кристиан словно с ума сошел. За Карла он тебя так быстро не выдавал замуж!
– Это верно. Но этот брак выгоден нашей стране.
– И все же вы могли бы хоть познакомиться. А не так, словно наспех! Куда нам торопиться?
Ульрика вздохнула.
Милый братик…
Любит, переживает, заботится… а все ж выбора нет. И не было никогда. Судьба любой принцессы – быть сговоренной с наибольшей выгодой для страны, она это с детства знала. Вот и…
– Ты ведь будешь сопровождать меня к жениху?
– Обязательно, малышка. И Кристиан тоже будет.
– Он еще не знает, будет или нет. Все же у нас война…
Георг взмахнул рукой:
– Война, налоги, деньги, законы… как же все это… Рика, я тебе искренне желаю, чтобы твой муж не был таким занудой!
– Спасибо, братик.
Что-то подсказывало Ульрике, что – увы. Пожелание не сбудется.
