Впрочем, тот и сам понял, что глупость сморозил.
– Делагарди вас порвет в клочья!
– Попытается. Безусловно. Вы подали ему весточку?
– Еще вчера шесть голубей отправил.
Мужчины переглянулись.
– А мы сколько перехватили?
– Четырех.
– Сокольничьих выругать, чтобы запомнили. Расслабились тут, – ругнулся Алексей. – Привыкли по охотам скакать!
– Значит, – продолжил Иван, – сейчас Делагарди знает, что мы подошли к Нарве и окапываемся под ней.
Фон Фонкен помедлил, но кивнул. Чего уж теперь…
– Отлично. Пока он получит донесение о нашей победе, пока соберется, пока выступит…
– Мы можем подобрать место, где его бить.
Алексей задумался над картой.
Иван привычно принялся просматривать документы, относящиеся к хозяйству крепости, расспрашивая коменданта о бытовых вопросах. Казна, склады, гарнизон, купцы, дела крепости, что надо ремонтировать, что простоит, запасы, провизия, боеприпасы…
Комендант отвечал, понимая, что с ним сейчас еще по-хорошему. А могли и на дыбу кинуть, и ремней из спины нарезать. По-простому, по-походному.
Алексей думал над картой. И когда коменданта увели, наконец усмехнулся.
– Кажется, я нашел отличное место для встречи с Делагарди.
– Какое?
– Вот тут, неподалеку от Ревеля, есть отличная местность. Холмы, болото…
– Хочешь его туда заманить?
– Почему бы и нет? Нужна победа малой кровью – и быстро. Меня еще дома невеста ждет…
– Которую ты у Карла отбил.
– Не исключаю, что он за это будет благодарен.
– Может, ему замену предложить?
Алексей задумался.
– Катька? Или Машка? Почему нет… Надо Соне отписать.
– Я напишу.
Иван не знал о планах Софьи, иначе точно бы сказал что-нибудь про мужа и жену – одну сатану. Но надо ж пристраивать девчонок?
Надо!
Не за бояр – за королей, между прочим. А что не по великой любви – пусть еще спасибо скажут, что пристроили. При Алексее Михайловиче такое и вообразить нельзя было.
* * *
– Ванечка, ты понял. Пиши.
– Понял я все, Сонюшка. Обещаю…
Провожали царевича всем миром. Научным. Университет, то есть его зародыш, собрался в полном составе. Сэр Исак (сейчас уже, кстати, боярин, царем Алексеем Алексеевичем жалованный) не мог сдержать слез. Даже ехидный Галлей смотрел куда-то в сторону и старался слишком откровенно не шмыгать носом.
Про теток, мамок, нянек, сестер и говорить-то не стоило. Пусть не навсегда, пусть вернется, а все равно – другая страна, другой мир…
Сохранит ли мальчишка себя?
Веру, душу, преданность родине? И тех, кто поопытнее, ломали.
Софья, конечно, подстраховалась почти дюжиной людей в свите брата (знал он только о четырех), ну так ведь и играть не против глупцов. Один Педру чего стоит!
Но выбор сделан, подарки погружены, предварительные договоренности подписаны, бояре проинструктированы, священники тоже… крестины не грех, пусть даже в католичество. Все равно Ваня останется православным, сколько бы над ним ни махали библиями католики. Вот иезуитов поберечься стоит, но и то – не веры, а интриг.
А еще как там с доном Хуаном?
Из Испании пришла весточка, что дело сделано, но когда он окажется в Крыму? И окажется ли? Доверься туркам… Но теперь уж будь что будет.
Выживет – неплохо.
Умрет? От этого ничего не изменится.
Доплывет до Крыма? Воспользуемся.
Не доплывет? Тоже воспользуемся.
Если вернется в Испанию, найдется кому ему на уши присесть, сам же восстание и поднимет.
Софья понимала, что планов должно быть несколько. Тогда, и только тогда они увенчаются успехом. Не один, так другой, не третий – так четвертый. И каждый надо быть готовой осуществлять.
Время? Силы? Нервы на подготовку?
Плевать! Зато она получит все, что нужно.
Последний раз обнять брата, еще раз напомнить про своих людей – и только пыль столбом.
Софья не заметила, что крестит ему вслед дорогу привычным благословляющим жестом. Сколько ни играй чужими жизнями, а все же любишь, привязываешься, привыкаешь заботиться, чувствуешь себя ответственной…
Как сложно принять, что твой младший братик уже вырос!
* * *
Пели рога, развевались знамена…
Султан Сулейман, наместник Аллаха на земле и Меч Ислама, уходил из Вены. Очень уж удобно получалось.
Шатермберг пока еще не подошел, был занят. Вот беда-то, вот горе, половина войска с поносом свалилась. Жестоким. А не надо абы где припасы закупать! Не просто ж так русские обещали Гуссейну-паше помощь, ой не просто. Продал купец несколько десятков мешков муки, например. Или крупы. А что там еще и посторонняя примесь имеется – да кто вычищать-перебирать будет? Сварили кашу – и жри, солдат!
Точнее и сам Гуссейн-паша не знал, но воевать с русскими не собирался. Сила – это не страшно, сильных много. Но когда к силе прилагается еще и коварство – вот в этом случае свернут в сторону даже львы. С русскими выгодно не воевать, а торговать. И он – будет.
Да, русские захватили Крым, но, правду говоря, что толку от татар? Только рабы? А в остальном – больше жрали да требовали, чем дела делали. Русские, конечно, рабами не торгуют, но – русскими! А сколько на свете других стран?
Не только на его век хватит.
Крым простить можно, тем более что купцам турецким там и почет, и уважение. Товары везут, кое-какие деньги платят, соль розовую к столу султана поставили вовремя, чего от татар в жизни добиться не удавалось… посмотрим, как дальше будет.
Но Веной русские уже часть своего долга оплатили.
Государь Алексей Алексеевич так и намекнул – мол, и взять поможем, и удержать, главное, сами не оплошайте.
Ну, удержать – дело такое, сложное. Но самых бессовестных смутьянов Гуссейн-паша здесь оставил. Пусть на австрияков поорут, авось полегчает.
Да и… раз взятое – это уже почти твое, родное и кровное. Можно и тайники устроить, и тайные ходы… много чего можно. Опять же, с Австрии уже больше рабов получили, чем с Крыма за пять лет. Нет, все не так плохо, вовсе даже хорошо.
А дома он развернется.
Уходили домой и русские.
Ежи Володыевский вез на Русь более двухсот человек разных специальностей. Ткачи, стеклодувы, краснодеревщики… всех и не перечислить. А поскольку выкупал он не только мастеров, но и членов их семей, народу набралось изрядно. Но люди соглашались.
