Обговаривали и пиратов, и дележку трофеев, и участие в войнах – Педру с удовольствием пообещал не поддерживать врагов людей русских! А то как же!
Ни турок, если что, ни шведов, ни… англичан?
Этих – с особым удовольствием!
Конечно, Педру юлил и торговался, но боярин все равно был доволен. Он выторговал ровно столько, сколько надо. Остальное – дело времени и принца-консорта.
* * *
Кого видел перед собой Алексей Алексеевич, глядя на Карла Одиннадцатого?
Мальчишку. Высокий лоб, высокий парик, смешные усики над верхней губой, похожие на двух червячков, выпуклые темные глаза… Лицо человека неглупого, но избалованного и капризного.
Слабовольного?
Нет, вряд ли. По глазам видно: парень и неглуп, и силен. Но даже орел в детстве – яйцо, не больше. Этот пока – орленок, а вот вырастет ли? Воспитывался-то властной матерью, которая вовсе не хотела допускать его к управлению государством. И сейчас не хочет, да вот беда – некому больше. Ее аристократия особенно не приемлет, Делагарди себя скомпрометировал дальше некуда, еще и в плен угодил, а кого тогда?
А больше и некому и некого.
Да и сам Карл вырос с полным осознанием своего «Хочу» и великого «Я». А вот «должен»…
Король должен править страной, но еще… король должен своей стране. И отдает он этот долг всей своей жизнью. Женитьбой на нелюбимой женщине, постоянным тяжким трудом, решениями, от которых потом коробит потомков и историков, – такая работа. А у Карла этого нет.
Он храбрый, неглупый, но мальчишка, которому должна его страна. Должна повиноваться, покоряться, принимать его решения… Ну-ну.
Алексей подумал, что мог бы стать таким. Не стал. Повезло. Спасибо сестренке, которая все время была рядом. И как ей удавалось? Сейчас-то он понимал, что Софья всю жизнь умудрялась осаживать его самодовольство, его амбиции, его… да все то, что кипело и бурлило в Карле! Только у него такой сестры не было, а то бы Швеция сейчас диктовала Руси мирные условия.
Карл смотрел с негодованием и не мог его скрыть. Нет, не мог. Не от Алексея Алексеевича. Интересно, кого видит Карл?
Алексей был бы польщен, знай он, что Карл смотрит даже с легкой завистью. К внешности – что уж там, русские цари брали в жены красивых женщин, так что мужчина обладал внешностью былинного богатыря, этакого Добрыни Никитича. Золотые волосы кольцами, которые грех прятать под парик, синие глаза, широкие плечи, легкая улыбка на губах – красавец. А вот о себе Карл этого сказать не мог. И немного, чуть по-детски, завидовал. Но ладно бы внешность! Так еще и полководец! И талантливый, и умный… И как?!
Даже невесту у Карла – и то этот русский перехватил! С полного согласия, между прочим, Кристиана. Ууууу, предатель!
Кристиан чуть поклонился на обе стороны.
– Мои венценосные братья, предлагаю сесть за стол переговоров.
Говорили все на датском. На шведском принципиально не собирался говорить Алексей, русского не знал Карл, а потому – нейтральный язык. Больше на переговорах никого не было. Англичане… не то чтобы не пытались. Но… короля там не было, а допускать кого-то менее знатного – урон царской чести. Хотя… нельзя сказать, что английский посол не настаивал.
Но чем он мог повлиять на переговоры?
Французы тоже были заняты, им не до окраины мира. Так что помешать драть на части Швецию никто не мог. Карл это понимал – и лучше ему не становилось. Понимал, что будет сопротивляться, спорить, но сила не на его стороне. Отнюдь не на его.
Первым переговоры начал Кристиан, на правах старшего.
– Мы собрались здесь, потому что никто не хочет продолжать тяжелую и кровопролитную войну. Она изматывает наши страны, разоряет казну…
Алексей и Карл вежливо слушали, но взгляды обоих прямо-таки горели. У одного – торжеством, спрятанным под густыми светлыми ресницами, у второго – яростью побежденного.
Но – куда деваться?
Соседи не пособят, а Русь с Данией просто раздерут Швецию, тут и флот не поможет. По земле-то корабли не ходят, а войска будут бесчинствовать именно там.
Карл взвился, когда Кристиан начал перечислять условия мирного договора. По этому договору Дании отходили все провинции, которые Швеция отторгла по Роскильскому мирному договору. Как бонус Дания получала еще и Готланд с Эландом. А Швеция теперь платила за прохождение ее судов через пролив Эресунн.
Мягко говоря, Карлу это не нравилось. Но…
Условия русского государя ему не понравились еще больше.
Ни Ингрию, ни Ливонию никто возвращать не собирался. Кроме того, русский государь требовал разоружения шведского флота и сокращения его численности. Разгорелся скандал, в результате которого Карл вылетел из зала, хлопнув дверью. Только вот беда – уйти-то некуда. И это отлично понимали все трое. Назавтра переговоры продолжились. И еще почти десять дней.
Вымотались все. Но… Для своих же стран торговались, не для чужих! Так что наконец Готландский мирный договор был подписан. Дания получала все, что хотела, – территориально. В конце концов, это ее провинции и были каких-то двадцать лет назад. А вот за проход через пролив шведские суда платить не будут. Это уже перебор.
Русские получали Ингрию и Ливонию – полностью. Рига отходила им просто так, по мирному договору. Остальное – Алексей не настаивал. И даже Моонзундские острова отдал – иначе Карл не соглашался вообще ничего заключать. Отдать-то отдал. Но настоял на строительстве на островах крепостей с совместным гарнизоном. Русские, датчане, шведы – чтобы никто себя спокойно не чувствовал. Дайте время – сами прибегут. Шведский флот, конечно, никто разоружать не собирался. Но…
Что касается Алексея Алексеевича – он и требовал больше, чем надо, чтобы получить нужное. Да пусть не разоружает! Невелика трагедия! Греческий огонь – он и в Балтийском море гореть будет, и в Азовском… К следующей весне в залив столько кораблей запустим, что он в суп с фрикадельками превратится, всем шведам тесно станет. В море побоятся выйти!
В Архангельске их уже строят…
Контрибуции?
Нет, вот этого не досталось. Хотя пленных во главе с Делагарди Карл бы выкупил, скрипя зубами. Впрочем, Алексей предложил простить ему этот выкуп. И – породниться.
А что? У вас теперь невесты нет, зато у нас сестра есть. Заключим мирный брачный договор? И война вам подешевле обойдется. А сестра – красивая…
И верно – что Мария, что Феодосия пошли в мать. Это Софья выпадала из семейства, казалась в нем подкинутым кукушонком со своими резкими чертами и темными глазами. А вот остальные Романовы либо синеглазы и светловолосы в отца, либо синеглазы же и темноволосы – в мать. Красивы.
Карл желанием жениться не горел, шведы Русь теперь очень не любили, так что отговорился помолвкой с англичанкой. Алексей не настаивал. А пленные… да и черт с ними, с пленными! Сами виноваты! Карл просто махнул на них рукой.
