Разумеется, все тут же принялись обсуждать ее слова, а коварная молодка наполнила ведра, перекинула коромысло через плечо да и домой пошла. На розовых губах играла веселая улыбка.
А что?
Чистая ж правда! Коли царевна сказала – так и сделают, никуда не денутся.
Дуня «царевниной девушкой» не была. Не годилась. Слишком тихая и домашняя. Так что вышла замуж за мелкого купца, детей рожала и была счастлива. Но разве ж откажешь подружкам, когда те забегают и просят рассказать людям новости?
Никак не откажешь. Да и не хочется. Невелика плата за счастливую жизнь.
* * *
Король Карл был в ярости. И орал так, что стены дворца дрожали.
На мать.
Ее величество Гедвигу Элеонору.
Вообще Карлу это было несвойственно, но уж больно зол он был. Безумно зол.
– По вашей вине, матушка!!! Кто, кто рекомендовал этого паркетного шаркуна Делагарди?!
Гедвига не оправдывалась. Стояла гордо, только ноздри раздувались.
Ну да, Магнус был ее кандидатурой. Но кто ж знал об этих русских мерзавцах?! Которые прошлись частым гребнем по побережью и затронули Финляндию?! Кто был готов с ними драться?!
– Вы тоже не победили, сын мой.
В стену полетела здоровущая ваза.
– Ваш риксдаг…!!! Ваши фавориты…!!!
Короли не ругаются. Наверное. Так что большую часть речи Карла стоило пропустить хотя бы из соображений дипломатии.
Наконец он выплеснул ярость и смог нормально разговаривать.
– Мы вынуждены уступить Руси. Дании. Бранденбург – и тот!!! Чертов Фридрих! Рюген! Штральзунд! А еще, дорогая матушка, можете готовиться ко встрече с невесткой!
– Что?!
– То! К нам приедет английская принцесса! Мне придется на ней жениться! И оказывать все почести, соответствующие титулу! Нравится?!
Не нравилось. Совсем не нравилось. Какой матери понравится женить сына?
С другой стороны – принцесса еще не королева. Да и стань она королевой – в чужой стране, среди чужих людей – это не более чем пленница. А далее… Кто знает?
Сколько женщин умирает родами…
Это весьма утешало и мать, и сына. Пусть для укрепления связей Карлу придется жениться на принцессе Марии – перетерпит. Не первый брак по расчету среди королей. А там… что еще впереди будет?
Так что, помирившись, мать и сын принялись вырабатывать совместный план. Изыскание средств на войну, ремонт и строительство флота, привлечение союзников… Даже подбор придворных дам для королевы. Чтобы ей жизнь медом не казалась.
Шведам предстояло много работы, прежде чем они смогут еще раз повоевать с Русью. Хватит ли им года? Должно хватить! Они обязаны справиться!
То, что у русских свои планы, им в голову не приходило.
Сентябрь 1676 года
– Государь в походе. Но я могу представить вас государыне.
– Ее величеству?
– Нет. Государыне Софье.
Дон Хуан не спросил, кто это. За время пути Деметрио много рассказал о русском дворе, а дон Хуан, в свою очередь, рассказывал об испанском. Юноша тщательно запоминал, а потом и записывал. Еще царевне отчитываться…
– Буду очень признателен.
– Тогда я в Кремль, а как приеду – расскажу.
Дона Хуана разместили в московском доме Ромодановских, и теперь он разглядывал обстановку. Да, Москва – странный город. И в первую очередь – чистый.
Никто не выливал нечистоты из окон, никто не кричал поберечься, под заборами не валялась разная дохлятина… Крыс – и тех почти не было! Ладно еще русская баня! Дон Хуан привык и даже начал находить удовольствие в парной и венике. А уж ржаной квас был точно выше всяких похвал.
То, что русские блюли чистоту тела, было странно, но это можно понять. Вот принято раз в неделю ходить в баню – и ходят. И платяные звери не заводятся, чесаться не приходится лишний раз. Но как они умудрились блюсти чистоту в городах?!
Непонятно…
Объяснил Деметрио.
Царевич Алексей сначала завел такой порядок в Дьяково. Потом уж, когда царем стал, принялся распространять на все города.
За выброшенную тухлятину – плети. За мусор – штраф и убирать его. А вылитые на улицу нечистоты могут вытереть наглецом, который их вылил. Очень даже запросто.
Зато люди меньше болеют. Известно же, что где нечистоты – там мухи. А где эти твари – там зараза. И эпидемий Москва уже лет пять как не видала. Испания может этим похвалиться?
Испания не могла. Увы…
Деметрио вернулся к вечеру и сообщил, что государыня примет дона Мануэля завтра же. Сразу после обедни Деметрио привезет его в Кремль и подождет, пока благородный дон не соизволит отправиться обратно.
Не уронит ли чести царевны свидание наедине с мужчиной?
Деметрио только усмехнулся. Не такова царевна Софья, чтобы о ее чести грязными языками судили. Да и не такова честь у наших русских женщин, чтобы их подобное запятнать могло. Дон Хуан пожал плечами, мол, ваши обычаи – вам виднее, и принялся собираться во дворец.
Правда, придворного наряда у него просто не было. И парика. Даже пудры и мушек. Но Деметрио заверил, что царевна будет разговаривать с человеком, а не с его нарядом, как бы странно это ни звучало. Ее высочеству безразличны одежда и положение человека, ей важны душа и разум.
Дон Хуан пожал плечами и задумался уже над другим вопросом. Если ее высочество так проницательна – удастся ли ее обмануть? Он почувствовал бы себя полным идиотом, если бы знал о планах, которые строились в разуме Софьи. А если бы знал, кто стоит за похищением, покушением и прочими радостями, кому он обязан путешествием на турецкой галере…
Не исключено, что встреча закончилась бы смертью одной очень самонадеянной царевны. Но чего человек не знает, то не повредит окружающим.
Так что с утра дон Хуан, облаченный по-русски в праздничную рубаху и кафтан из лучшего сукна, шел по коридорам дворца вслед за сопровождающим.
Софья, против обыкновения, задерживалась. Обычно она была более пунктуальна, но в этот раз ее отловил патриарх, которому позарез требовалось решить один ма-аленький, но очень важный вопросик. Отказать не получилось, так что дон Хуан ненадолго задержался в коридоре.
И тут появилась она.
Много красивых женщин видел на Руси дон Хуан, но эта!..
Эта была прекраснее остальных во сто крат. Золото волос, синева громадных глаз, фигура, которую не прятал даже убогий сарафан… Появись такая в Эскуриале – и мужчины пропали бы для мира. Только бы видеть эту пленительную фею, дышать с ней одним воздухом…
Женщина проплыла мимо, едва касаясь ногами пола, даже не повернув головы. Дон был так поражен, что и поклониться не сообразил, потом уже понял, когда краешек черного платья скрылся за поворотом.
