Мужчины переглянулись с каким-то глубинным пониманием, мол, все равно – женщина, и наперебой кинулись утешать плачущую царевну. Но прошло минут десять, прежде чем Софья смогла нормально говорить. И тут же покаялась:
– Подвела я тебя, Алешенька.
– Катя?
Алексей Алексеевич знал единственную причину, по которой Софья могла считать себя виноватой. Сам он, кстати, сестру не ругал даже в мыслях.
Да, не уберегла. А как тут убережешь? Не она же англичанам яд в руки вкладывала, не она учила травить неугодных! Наоборот, оберегала родных что есть силы.
Сил не хватило?
Как это ни печально, но бывает, и Софья это понимала. Только вот виноватой себя чувствовать не переставала.
– Катя. Задурили девчонке голову, вот она и хотела замуж выйти за Петрушу Львова.
– Что за птица?
– Да так, среднего полета. Это все матвеевские последыши, чтоб ты знал. Щуку съели, да зубы остались, – Софья странно усмехнулась.
– И сейчас остались?
– Сейчас выбиты, да ведь время штука такая… Пройдет – новые щурята народятся.
– Вот и ладненько. Не будет щук – уху сварить не из чего будет, – здраво рассудил Алексей. – Что со Львовыми сейчас?
– Осваивают Сибирь. Кто жив остался.
– В Сибирь больше никого ссылать не будем.
Софья кивнула:
– Согласна. Финляндия, Рига, Ревель…
– Именно. Туда и поедут.
И не зря. Для шведов сейчас любой, кто русский, – враг. А любишь ты царя или нет – их вообще не интересует. Главное – русский. Там-то все бунтовщики мигом научатся родину любить.
– Не кори себя за Катю. Ведь не она целью была – ты. Сама чудом убереглась, – тихо произнес Ваня, обхватывая жену за плечи.
Софья откинула голову и улыбнулась. Вот ведь… В корень зрит муж любимый. Только правда от чувства вины не избавляет.
Не уберегла.
– А что у меня за невеста? – перевел разговор Алексей, видя, что на лице Софьи опять собираются облачка. – Ты с ней уже разговаривала, оценить успела – что она собой представляет?
– Очень порядочная девочка, даже удивительно, что принцесса, – Софья ехидно улыбнулась. – Я уж думала, таких сейчас не водится. Добрая, умненькая, но очень… тонкокожая. Так что поосторожнее с ней. Там, где я и головы не поверну, она долго от раны оправляться будет.
Алексей поморщился:
– Оранжерейный цветок?
– Да, можно и так сказать. Не обижай ее, ладно? Она этого не заслуживает.
– И не собирался.
– И цветник свой временно придержи. Пусть не пахнут слишком сильно… Ты понимаешь?
Алексей Алексеевич кивнул. И задал другой вопрос:
– Две свадьбы вместе? Не рано ли для китаянки?
Софья передернула плечами:
– Я бы и вообще ее домой отослала, но ведь не получится! Ты не представляешь, как эта зараза влезла Федьке в душу!
– Все так серьезно?
– Более чем… – Софья помолчала несколько минут и решилась: – Алеша, если бы случилось так, что ты… не вернулся… мне пришлось бы или срочно женить Федьку на другой, или травить его. Чтобы не допустить… этой к власти.
К чести Алексея, мысль, что Софье нужна власть и только, а У Шан она попросту приревновала к этой субстанции, он даже не отметал. Она просто не возникла. Сколько уж за эти годы он убеждался, что Соне власть нужна лишь как инструмент. На его благо, на благо Руси.
– М-да… Тогда зачем? Давай уберем ее по-тихому?
– Нет. Пусть выходит замуж. И пусть привязывает к себе Федора. Ты сможешь отправить его к финнам?
– Вполне. Более того, будем создавать там княжество Финское и Угорское, вот и пусть закладывает основы. Он юноша умный, хваткий. Справится – получит земли во владение…
Соня усмехнулась:
– Алешенька, ты гений. Отличное место! И У Шан с интригами не размахнуться, и держаться за Русь они зубами будут, а то Карл их слопает, и когда есть дело – дури места нет… Ты чудо, братик!
Алексей гордо улыбнулся:
– На том стоим!
Решение было принято.
* * *
Царская свадьба праздновалась с размахом.
С бо-ольшим размахом.
Тем более – две свадьбы.
У Шан, крещенная под именем Авдотьи, выходила замуж за царевича Федора. Ульрика Элеонора, ныне Ульяна, венчалась с государем всея Руси Алексеем Алексеевичем.
Обе невесты были очаровательны, хотя Софья позаботилась об У Шан на свой лад. Подобрала одежду, которая придавала девушке болезненный вид, драгоценности похуже – сделала все, чтобы бояре, глядя на У Шан, покачивали головой.
Некачественную невесту китайцы подсунули, рядом с молодой царицей она смотрится как гадкий утенок рядом с прекрасным лебедем.
А Ульрика сегодня была прекрасна. Умело подчеркнутое косметикой лицо, красивое платье, украшения, но главное – сияние влюбленности. Так, что каждый, кто смотрел на эту пару, видел: царица будет мужа любить и почитать. А от любви и дети хорошие родятся.
– Она Алешу любит…
Софья, невидимая за занавесью, прислонилась головой к плечу мужа.
– Она не его пока любит, Ванечка, а то, что ей о нем рассказывали. Свое представление о царе. Если Алексей ее не разочарует, у них эта любовь на долгие года сохранится, ее на двоих хватит. Ну а коли сломает девочке красивую сказку…
– Тебе ее не жалко будет?
– Жалко, – покривила душой Софья. – Она неглупая, хорошая, они могут быть счастливы вместе. Хотя и не так, как мы.
– А ты со мной счастлива, Соня?
– Я бы себе другой судьбы и не желала, – честно призналась царевна. – Ты – лучшее в моей жизни.
И сейчас она не лгала. Иван видел, какая она, видел без прикрас, знал, на что она может пойти, – и все равно продолжал любить. Разве этого мало?
Даже слишком много. Софья на такое не рассчитывала.
– Я бы без тебя жить не мог…
– И я. И… Ванечка, я от тебя ребенка хочу.
Сияющие глаза мужа стали лучшей наградой царевне, и на миг она даже почувствовала укол совести. Все-таки легко манипулировать любящими.
Такими, как Ванечка, Уля, как Любава… м-да, тоже проблемка.
– Сонюшка, ты на себя слишком много берешь.
– Он тебе понравился или нет?
– Он… хороший.
– Любава, подумай. Можешь принять его, можешь оттолкнуть. Не скрою, мне был бы выгоднее первый вариант, при котором у вас завяжутся… отношения.
