– А Маша?
– От нее кусок не отвалится. А дон Хуан спокойно перегуляет свое увлечение, женится и уедет поднимать Испанию. Или ты поймешь, что он тебе нужен… тогда уже иначе решать придется.
– Какие тут решения могут быть? Я детей не оставлю…
– Рано или поздно они оставят тебя. Поэтому думай…
– Соня… ты не боишься, что заиграешься? Судьба не любит тех, кто решает за нее. Рано или поздно ты за это серьезно поплатишься.
– Знаю. Но и выбора у меня нет. Подумай, Любава. Я тебе помогу, но решать ты сама будешь.
Разговор был очень неприятным. И – не последним. Наверняка. Но… нельзя ничего делать против желания Любавы. Здесь и сейчас – нельзя. Софье только партизанской войны в своем доме не хватало. На дела-то времени нет, еще их на разборки с обиженной женщиной тратить.
Нет уж!
Если поговорить правильно, каждого человека можно убедить. И он сделает то, что тебе нужно.
– Уйдем пораньше? – шепнул Ваня.
– Молодых проводим – и уйдем, – вздохнула Софья. Она бы тоже с большей радостью провела время с мужем, чем тратить его на церемонии. Но – надо.
Ваня качнул головой, но спорить не стал. И Софья подумала, что именно за это любит мужа. Он знает, что такое необходимость.
Наконец молодых еще раз осыпали зерном и хмелем для плодородия и принялись провожать. Софья на прощание чуть сжала ледяную от волнения руку Ульрики, подмигнула Алексею – и двери опочивальни закрылись.
Впрочем, видя на следующее утро сияющую от счастья Улю, Софья подумала, что не ошиблась в брате. Молодец, Алешка. Вот и еще один человек в их команду. На Ульяну тоже ляжет важная часть работы. Дети. Они все ими будут заниматься, но большую часть времени малыши проводят с матерью.
И возможно, ее малышей тоже придется доверить Ульяне.
А счастливая жена не станет настраивать малышей против отца или делать еще какие-нибудь гадости.
* * *
Свадьба – свадьбой, но дела никто не отменял. А потому на следующий же день, в послеобеденное время, вся компания собралась в кабинете у Алексея.
Алексей, Софья, Иван, Аввакум, Воин Афанасьевич, Ромодановский – самый ближний круг. Потом, уже потом сюда позовут и патриарха, и Разина, если тот окажется в Москве, и Ивана Сирко, который упорно собирается умереть в седле… Это – потом.
Сейчас же…
Первое слово, разумеется, держал государь.
– Со Швецией мы повоевали вполне успешно. Думаю, следующую войну надо ожидать лет через пять, раньше Карл не оправится. Но и тогда… мы можем попробовать избежать этой войны, если будем плодотворно сотрудничать с датчанами.
– Сие хорошо было бы, – прогудел Аввакум. – Война – всегда врагу на потребу.
– А еще – наша казна в ближайшее время никакой войны не выдержит. – Иван с утра уже успел проглядеть кое-какие отчеты. – Даже успешные походы – это все равно громадная нагрузка, а у нас куча проектов. Таких, как государевы дороги, как постепенный перевод крестьян в вольные люди, как освоение Сибири и Зауралья, флот, Университет…
Алексей поднял руку:
– Вань, я понял. Денег нет.
– Абсолютно точно подмечено. Нет, не было, не будет. И так гадюками изворачиваемся.
– Тогда будем обеспечивать мир.
– На это тоже нужны деньги. Но меньше, – мягко заметила Софья.
– Насколько?
– Чем воевать со Швецией, намного выгоднее устраивать там диверсии. Люди уже направлены, если все будет хорошо и правильно, гарантирую: флот свой они в ближайшее пятилетие не восстановят. Да и в армии… Вы воевали успешно, потому что заботились о людях. А они до сих пор солдат палками гоняют и тухлятиной кормят. Интенданты так воруют, что у генералов ночные горшки стащить готовы. Мы это исключили – и выиграли. А у них… О, я постараюсь это еще и развить!
– Удастся?
– Потом покажу отчеты. Кроме того, шведы не полезут в драку, если их не поддержат англичане или французы, а тем сейчас некогда.
– И что там такого случится, государыня? – Ромодановский мог позволить себе легкие вольности, как-никак они с Софьей давно вместе работали.
– У Вильгельма Оранского был внебрачный сын. Вы знаете? Его вырастили верные люди, потом сообщили о его правах… Все доказательства есть. Гарантирую подлинность.
– И он будет бороться за дело своего отца?
– При правильном подходе Людовику этой борьбы лет на десять хватит, а там посмотрим.
– А в Англии?
– Там и воевать не надо. Там король – неудачный, братец его не лучше, они сами все развалят. С нашей скромной помощью… Зато прославятся прекрасными дворцами и парками. Обязательно!
Софья чуть улыбнулась. Леди Винтер еще не так английскую казну разорит! А почему это во Франции есть свой Версаль, а в Англии – нет?! Даешь Англосаль! Или Дворец Великого Карла!
– У нас с Англией и еще есть счеты, так?
Алексей смотрел серьезно – и царевна чуть развела руками:
– Да. За Катерину они мне кровью ответят. Но тут – прости, Алешенька. Я даже не могла подумать, что меня решат отравить так… нагло! По-английски! И не могла предположить, что яд достанется сестренке. Принесло ее поговорить не ко времени!
– Привыкли, с-суки, – процедил Иван.
Покушения на жену он спускать не собирался. Чуяло сердце…
– Отвыкнут. Некому будет. Лодердейл мне за это кровью ответит, как и исполнители, как и… Ладно! Карла трогать не будем, он там все равно ничего не решал, да и не стоит лишаться такого ценного союзника. Мы так Англии отродясь не навредим, как этот с-сынок короля-мученика. А вот остальных…
– Ты понимаешь, что яд мог бы достаться тебе?
– Я усилила меры безопасности. Федор Юрьевич оказал мне в том неоценимую помощь.
Ромодановский бросил благодарный взгляд на царевну. Признавать чужие заслуги она никогда не стеснялась. И хвалить, и благодарить, и награждать… Хорошо служить умному господину.
– Подумай, что мы еще хорошего можем сделать Англии?
– Флот. У нас сейчас на руках сильный козырь, который называется дон Хуан. Если окрутить его с Машкой и отправить на завоевание Испании – он там всех построит. Даже если будет регентом. Ему удастся. Опасный мужчина. Очень умный, очень преданный своей стране, вот только чуть прямодушен. Но это его бы с Марьей свести, той яда и хитрости на троих хватит.
– Однако?
– Наш идальго по уши влюбился в Любаву.
Отреагировали все по-разному. От тихого свиста (Иван) – до решительного «Нет!» (Ромодановский). Софья прищурилась, прикидывая в уме. А ведь – может? Или не может?
