«Морской волк», флагман Мельина, постепенно сближался с флагманом Мезоморте. Адмиралы собирались разобраться между собой, как и положено рыцарям. Один на один – и честный бой. Насколько честный? Ну… как получится, но лучше, если эта сволочь сдохнет.
Тут мысли адмиралов полностью совпадали.
«Рука Аллаха» и «Морской волк» медленно сближались. Два фрегата, примерно равные по количеству пушек, но не равные по их мощности.
– Цельтесь по корпусу! – рявкнул Мельин.
И русские первые плюнули ядрами.
Но и у Мезоморте не было выбора. Сейчас он старался подойти поближе. Пусть выиграть пушками не получится – можно пойти на абордаж! Людей у него определенно больше, а гибель адмирала – часто и гибель его эскадры.
Под ударами русских пушек корабль Мезоморте вздрогнул и чуть замедлил продвижение. Турок постарался развернуться носом к противнику, чтобы получить меньше пробоин, и ему это удалось.
Против русского адмирала играло то, что кораблей у него было изначально меньше. Пусть они сильнее, но – численность! Даже казачьи «чайки» не спасали положения. Турки просто пытались задавить русских количеством – и морякам приходилось туго.
Чуть повыше ватерлинии флагмана Мезоморте уже зияла пробоина, но турки сбросили в воду все носовые пушки и не сбавили хода. Мезоморте бесновался на мостике, мешая французские ругательства с турецкими. Здесь и сейчас он вспомнил о своей родине.
Команда турецкого флагмана работала с отчаянием обреченных: спущены паруса, обрублены веревки, поддерживавшие реи, выстроен на корме авангард абордажного отряда… Корабли были все ближе и ближе.
Турки стреляли из всех оставшихся пушек, русские, маневрируя, отвечали им тем же… Когда на палубу «Морского волка» забросили абордажные крючья, флагман уже собирался тонуть. Буквально на последнем издыхании два корабля оказались пришвартованными друг к другу – и на палубах разверзся ад.
Палили и те, и другие. Из пистолетов, мушкетов… И тут преимущество было у русских. Софья, памятуя про великого уравнителя Кольта, всячески финансировала изобретение скорострелов. И их поступление в войска – тоже. Пусть до Азова добралось не так много – на турок хватило с избытком.
Но и турки были не худшими стрелками.
Что-то толкнуло Мельина в плечо – и на мундире проступило влажное пятно. Но позвать лекаря сейчас? Невозможно! Адмирал не может получить рану во время боя! Потом – хоть умри, но сейчас, когда вовсю идет перестрелка…
Хорошо, что мундиры черные. Кровь не так заметна.
Мельин выпрямился и продолжил отдавать приказы.
Турки ринулись на абордаж, навстречу им блеснули русские сабли. Применять здесь и сейчас греческий огонь было безумием. Вспыхнут оба корабля.
Оставалась рукопашная.
* * *
Роман Сирко стряхнул с сабли капли крови. Серебристая сталь дрогнула в руке, словно живая, покачнулась, выбирая добычу. Да, и такое бывает. Вот Петра любила земля, а Романа позвало море. Не река, нет. Море. Настоящее, громадное, переливчато-изумрудное, изменчивое и манящее.
Увидел один раз – и заболел. Понял, что лучше не бывает. Начал ходить по Азовскому морю на своей «чайке», команду сбил… Отец не препятствовал. Смеялся, что еще посмотрит, какие волки зубастее: морские али сухопутные. Да пусть смеется. Все одно они с Петром братья, так что раздору меж ними не бывать!
Казаки дорубали последних турок и поглядывали на капитана. Кого дальше резать?
А то что это такое? Хоть судно и было раза в два больше «чайки», а все одно – бараны турецкие! Оглядевшись, Роман заметил, что флагман сцепился с турком и басурмане лезут на абордаж.
Тут точно помощь лишней не станет!
* * *
Мезоморте шел на абордаж во главе своих людей. Резал, рубил, колол… Вокруг падали друзья и враги, но он словно заговоренный пробивался на квартердек, где стоял Мельин. Павел с радостью спустился бы ему навстречу, но…
Рана, проклятая рана!
Он чувствовал, как намокает мундир, как утекает кровь, а с ней и силы…
Ничего! Выстоит!
Обязан!
Бой продолжался, разбившись на множество схваток, и русские пока выигрывали. Не всегда Бог на стороне большой армии. Иногда он за тех, кто вооружен лучше.
В нескольких местах русские взорвали свои брандеры, и несколько реквизированных турецких торговцев решили, что лучше – подальше. Выбирались снасти, снова плескались на ветру приспущенные было для боя паруса… Торговцы разворачивались и уходили.
Таких даже «чайки» не преследовали.
Что-то на французском орал Мезоморте, да так, что перекрывал даже шум схватки.
Мельин вслушался.
Турок приглашал адмирала спуститься и решить, как подобает мужчинам. Капитанам. Один на один.
Спору нет, раньше бы Павел спустился. Но сейчас? Когда он ранен? Когда не может бросить командование эскадрой? Невозможно! Тем более русские вполне успешно отбивали атаку, не вытесняя покамест турок со своего корабля – многовато, – но и не пропуская к квартердеку.
С другой стороны к кораблю пришвартовались казаки на «чайке» и тоже полезли на борт. Это и переломило ход сражения. Турки попятились, что привело в бешенство Мезоморте.
– А ну стойте, шакалы!!!
Сам адмирал отступать и не думал. И сдаваться – тоже! Либо победа – либо смерть.
Но тут…
Перед ним на палубу спрыгнул парень в казачьей одежде, оскалился. Хищно, недобро, по-волчьи…
– Поговорим?
И хоть был тот вопрос задан по-русски, Мезоморте все равно его понял. И тоже оскалился.
– А то ж…
Двое мужчин кружили друг напротив друга. На квартердеке замер Павел, нащупывая пистолет.
Если Мезоморте начнет одолевать… да, он не пристрелил бы врага в гуще схватки – мог бы просто не попасть. Но вот так, когда все замерли и дерутся двое – запросто. Ах, неблагородно? О каком благородстве может идти речь с такими, как Мезоморте? Ренегат, предатель, вероотступник… Да за пулю в такого десять грехов снимется!
Роман двигался легко и весело. Столкнулись сабля и ятаган, прозвенели, скользнули, высекая искры…
– Ублюдок! Шлюхин сын, – бросил на пробу Мезоморте.
Противника он уже оценил и теперь старался вывести из себя. Ну и заодно разозлиться сильнее. По лицу Романа проскользнула улыбка.
Языков он не знал, но догадывался, что доброго слова ждать не стоит. Сжал зубы, качнулся вперед.
Удар, отвод, опять удар… и вскоре Мезоморте начала одолевать паника. Парень смотрел желтоватыми волчьими глазами, усмехался, молчал – и нападал. Да так… Казалось, любое движение Мезоморте он предугадывает заранее.
Шайтан!
