В книге «Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине» Константин Симонов рассказывает, как 13 мая 1947 года его, Александра Фадеева и Бориса Горбатова пригласили в Кремль к Сталину. В состоявшейся беседе был решен ряд вопросов литературной жизни, а потом, как следует из записи, сделанной Симоновым на другой день, Сталин сказал, что есть очень важная тема — «это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклоне-ние перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними. Эта традиция идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это период преклонения перед немцами. Посмотрите, как трудно было дышать, как трудно было работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом — французы. Было преклонение перед иностранцами, — сказал Сталин и вдруг, лукаво прищурясь, чуть слышной скороговоркой прорифмовал: перед засранцами, — усмехнулся и снова стал серьезным. — Простой крестьянин не пойдет из-за пустяков кланяться, не станет ломать шапку, а вот у таких людей не хватает достоинства, понимания той роли, какую играет Россия. У военных тоже было такое преклонение. Сейчас стало меньше. Теперь нет, теперь они и хвосты задрали… Надо бороться с духом самоуничижения у многих наших интеллигентов» («Знамя», 1988, № 3, с. 59–60).
С точки зрения сказанного тогда Сталиным интересно посмотреть, как во время войны он вел переписку с Рузвельтом и Черчиллем. Например, в письме Рузвельту 13 января 1943 года: «Ваше предложение о том, чтобы генерал Брэдли инспектировал русские военные объекты на Дальнем Востоке, вызывает недоумение. Русские военные объекты могут инспектироваться только русской инспекцией — так же, как американские военные объекты могут инспектироваться только американской инспекцией. В этой области не могут быть допущены никакие неясности».
3 апреля 1945 года Рузвельту:«…поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться в глубь Германии почти без всякого сопротивления, то почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников — русских?».
7 апреля 1945 года Рузвельту: «Американцы и англичане отказали русским в праве на участие во встрече с немцами в Швейцарии. Я уже писал Вам и считаю не лишним повторить, что русские в аналогичном положении ни в коем случае не отказали бы американцам и англичанам в праве на участие в такой встрече. Я продолжаю считать русскую точку зрения единственно правильной».
Однако во всех своих выступлениях, приказах, беседах во время войны, начиная с первого обращения к народу 3 июля, Сталин говорил о советском народе, о составляющих его советских народах, о советских людях: «Вместе с Красной Армией на защиту Родины поднимается весь советский народ… Дело идет о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это».
И двенадцать советских народов во главе с русским Сталин назвал поименно.
* * *
Не так давно широко отмечалось столетие со дня рождения Константина Симонова. В этом приняли участие и Министерство обороны, и Союз писателей, и Центральный дом литераторов, и телевидение. Как помним. Сталин сказал о военных, которые-де «задрали хвосты» перед иностранцами. Прошло много лет. И вот 27 ноября в «Московском комсомольце» статья о Симонове генерала М. Гареева, который назван газетой «его соратником». И как же генерал озаглавил статью о своем соратнике? «Русский Хемингуэй». Симонов любил Хемингуэя, у него дома висел его портрет, но…
Если дорог тебе твой дом.
Где ты русским выкормлен был…
По русским обычаям только пожарища
По русской земле разметав по пути,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди…
Это — Хемингуэй?
Нас пули с тобою пока еще милуют,
Но трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую.
За горькую землю, где я родился.
За то, что на ней умереть мне завещано.
Что русская мать нас на свет родила.
Что в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Чистый Хемингуэй! Кто же еще?..
Через месяц грянул другой юбилей — столетие маршала Рокоссовского. И 22 декабря в «Советской России» Илья Рубцов, доктор исторических наук, член Академии воен-ных наук, которую возглавляет вышеупомянутый генерал Гареев, ликует: «Советский Багратион»! Товарищи Рубцов и Чикин считают, что не может великий советский полководец быть просто советским, надо обязательно обрядить его в костюм XIX века. Но Сталин-то понимал, что Багратион по сравнению с Рокоссовским— ну примерно то же, что хороший поэт Феликс Чуев по сравнению с Есениным.
А тут еще и замшелая чуевская байка, будто Сталин называл Рокоссовского «мой Багратион». Надо ничего не понимать, что такое Сталин, чтобы думать, будто он мог кого-то называть «мой».
И, конечно, не обошлось у академика без рассказа о том, как будущего маршала истязали во время следствия. Борис Семенович Илизаров, тоже доктор исторических наук и академик, видимо, той же гареевской Академии, сочинил книгу «Тайная жизнь Сталина». Из нее следует, что академик не знает даже имени-отчества Рокоссовского, но ему точно известно: «Во время следствия ему выбили 9 зубов, сломали 3 ребра и отбили молотком 10 пальцев ног» (с. 410). Эти сведения он не сам добыл, а взял у такого же пошиба ученого антисоветчика К. Залесского, который приводит их, неизвестно откуда взяв, в книге «Империя Сталина» (с. 390). Но некоторые академики с этими академиками не согласны и называют другие цифры: 12 зубов, 5 ребер, ни одного пальца, но зато — один глаз. До сих пор идет жаркая дискуссия: какой — правый или левый?..
Тут же читаем: «Все советские энциклопедии указывали, что Рокоссовский — русский и родился в Великих Луках, а на самом деле он поляк и родился в Варшаве». Видно, академик не часто заглядывал в советские энциклопедии, иначе он знал бы, что в них национальность, к сожалению, никогда не указывалась. Она не указана, например, и в статьях о Рокоссовском в Большой советской и в Военной энциклопедиях. Уличая советские энциклопедии, автор почему-то не счел нужным указать, что отец маршала действительно поляк, паровозный машинист, но мать — учительница русского языка Антонина Овсянникова из Beликих Лук. И вполне возможно, что родился Константин Константинович именно в Великих Луках, но вскоре семья переехала в Варшаву, где Рокоссовский и жил до призыва в армию в 1914 году. Что тут невероятного? Ведь Варшава была городом Российской империи.
Наконец, без выпада в сторону Сталина у таких нынешних академиков тоже никогда не обходится. И тут, пожалуйста. В связи с тем, что в октябре 1944 года Ставка перевела Рокоссовского с Первого Белорусского фронта на Второй, автор пишет: «Сталин интриговал между (!) маршалами». Спросил бы себя: зачем ему это надо было?
