Все это продолжалось до 30 лет, и вдруг – перемены, и столь разительные! Довелось ему вести в Тюмень из Покровского монаха Мелетия Заборовского. Нравоучения Мелетия произвели на заматеревшего в разгульной, нетрезвой жизни будущего святого «Черта» неизгладимое впечатление. Он покаялся в своих грехах, словно переродившись. Иеромонах Илидор, в миру Сергей Труфанов, окрестивший Григория Святым чертом, многое сделал до того, как стал его заклятым врагом, для продвижения старца и, конечно, в будущем – пророка! О «просветлении грешника» он написал в брошюре, добавив рассказы о явленных Григорием чудесах. Главное, там было сказано об особой миссии будущего пророка и о том, что тот якобы слышал вещие словеса, и эти голоса повелели ему странствовать по белу свету, очищая землю от скверны.
К тому времени у Григория была семья: жена Прасковья и трое детей: сын Дмитрий, дочери – Матрена и Варвара.
Оставив их, он отправился в странствия, дошел до Нового Афона. Он пророчествовал, многое сбывалось, а сбывшееся запоминалось.
О пророке узнали в Петербурге, Москве. Ходили слухи о его необыкновенности и о сбывшихся чудесах. Книг Григорий не признавал никогда, он верил лишь в «живое слово».
Все началось со связи со вдовой, купчихой Башмаковой, которую он утешал в крепких мужицких объятиях, говоря, что «не согрешишь – не покаешься!». Вдова, размечтавшись о неизведанной доселе любви, повезла его в Казань, знакомить с родственниками. После были Москва, Киев; она, выражаясь современным слогом, стала его спонсором.
Его крикливые отрывистые фразы начали походить на пророчества. Среди многих изречений запоминалось сбывшееся. Как—то он выкрикнул: «Три месяца, до самого Покрова, не будет дождя!» Так и случилось. Об этом узнали многие; инспектор духовной академии в Петербурге Феофан даже прослезился, сказав: «Вот вам и Илья—пророк».
К началу 1904 года Григорий пустил в столице корни. Там он ошеломил даже Иоанна Крондштатского, тот был вхож во дворец, и сам вершил чудеса. Он сделал Григория своим первым помощником, своей правой рукой для помощи людям. Григорий ловит каждое его слово, подражает ему во всем, как—никак, а это духовный учитель! К царской семье ему удалось приблизиться с помощью преподобного Феофана. Его глубоко чтили князья Николай Николаевич, Петр Николаевич, кроме того, Анастасия и широко известная на то время ясновидящая и мистически настроенная Милица.
Эти две дочери короля Черногории пользовались огромным влиянием на императрицу и были пристрастны к «божиим людям». В воришке лошадей из Покровского души не чаяли еще многие, в том числе высокопоставленные особы: Ольга Лахтина, супруга действительного статского советника, и Анна Александровна Вырубова, фрейлина и подруга императрицы.
После заезжих магов Папюса и Филиппа Лионского, наградивших императрицу «ложной» беременностью, царь перестал доверять новым личностям, претендующим на святость и величие. Милица, ранее скомпрометированная многими «немагическими» обстоятельствами, не стала «выдвигать» Григория на новые первые роли, оставалась Вырубова, на нее—то и нажимал предприимчивый новоиспеченный святой. Распутин, не делая различия между барыней и девкой, всегда предпочитал действовать через женщин. Он рассказывал репортерам, что богатые дамы, в золоте и в бриллиантах, смирялись с ним, шли вместе с ним в баню и… терпели все унижения. Число дам все возрастало!
После паломничества в Святую землю у Григория появилась цель – написать книгу о своих мыслях, а постоянное унижение женского пола стало его своеобразным «пунктиком». Он описывает множество скандальных сцен; об этом сохранились записи многих людей. Он даже описывает сцену изгнания бесов из девиц публичного дома в Казани. Он выскочил голым из дома, гоня пред собой голую девку, хлеща ее веником… Склонный к садизму, он избил до смерти двух сестер, Александру и Ирину Дубровиных, так и не исцелив их от болезней.
В великосветских салонах работать ему было не с руки – не было таежного раздолья, негде распоясаться! Он ограничивался шлепками баб по голому телу, о чем те исповедовались перед отцом Феофаном.
Подробностей о «деятельности» Распутина много, и о них можно прочесть. Так или иначе, но события разворачиваются таким образом: заболевает Вырубова, и старец чудесным образом излечивает ее. Старец не старец – здоровый 40–летний крепкий мужчина, который не различает девку или барыню, однако таковым было его прозвище – Старец.
Слух о чудном исцелении фрейлины императрицы распространился по Царскому Селу. Он—то и привлек внимание императрицы Александры Федоровны. Она самолично посылает ему букет белых лилий и привет. Вырубова же добивается, чтобы тот был представлен ко двору. И вот на сцене появляется «Друг, данный Богом».
Официально он – «лампадник». Кроха цесаревич в восторге; он именует его «новым дядей». Распутин поддерживал угасающую жизнь мальчика, больного гемофилией. Будучи представленным императрице, он ласково шептал ей: «Не бойся, милая, с тобой Я! Христос с тобой!» Николая II старец напугал, неожиданно выскочив из—за стола. Он стукнул по столу, глядя на царя который испугался, отводя взор. После спросил, «где у того екнуло – в сердце или в голове?» Добавил: «Коли что делать будешь для России, делай от сердца. Сердце же вернее ума…»
Государыня поцеловала его руку, благодаря: об уме и интеллекте не приходилось говорить. Здравый рассудок – помеха чарам, он мудр по—своему. Вскоре он зовет государей «папа» и «мама».
Для излечения нервных женщин у старца было два средства – физиотерапия в постели и изгнание бесов в банях кнутом и унижениями. Старец хвалился: «Я царицу на руках носил, давил, прижимал, целовал!» Он признавался, что усыплял государыню на руках, относил в опочивальню, и ей это очень сильно нравилось. «Я делаю с ней все, что хочу!» – цитирует Палеолог в своих записях. Александр Блок, лично допросивший в свое время Вырубову, писал в дневнике, что ни с нею, ни с императрицей старец не жил, однако «гордыню смирял». Они целовали полы его кафтана. Вырубова использовала его в своих целях, например, когда она сильно пострадала в железнодорожной катастрофе в 1913 году, он приехал к ней в Царское Село, в лазарет, где она находилась. Войдя в палату, он, не обращая внимания на присутствующих, подошел к ней и сказал: «Аннушка! Проснись, взгляни на меня!» Она вздрогнула, открыла глаза и сказада: «Григорий! Это ты? Слава Богу!» Распутин, обернувшись ко всем, сказал: «Жить будет!» Шатаясь, он вышел в соседнюю комнату и упал там без чувств. Очевидно, он тратил много своей энергетики, как сейчас выражаются экстрасенсы. Вырубова выздоровела, но с тех пор ходила на костылях. Распутин понимал, что удержаться при дворе он может лишь благодаря чудесам, которые мог творить. Самое главное чудо то, что он один мог остановить прогрессирующую гемофилию наследника. В 1912 году Алексей умирал, у его постели собрались лучшие врачи – у наследника началось заражение крови. Императрица получила от Распутина из Покровского телеграмму: «Господь слышал твои молитвы. Он выздоровеет!»
Еще через три года повезли цесаревича на фронт в ставку, по дороге у него открылось кровотечение, однако ровно в семь утра оно внезапно прекратилось. На перроне их встречала императрица. Медик, сопровождающий мальчика начал фразу: «В семь», однако императрица перебила его словами: «Я знаю. В семь часов от Распутина пришла телеграмма с единым словом: „Выздоровеет!“»
