– Жмурк… – прочитал Витька. – А остальная часть где?
– Остальную часть оторвали эти придурки! – Жмуркин злобно треснул по бронзе. – Сволочи настоящие! Сволочи!
– Что тут? – подошел Алексей Алексеевич. – Что случилось?
Жмуркин указал пальцем.
– Да, – согласился Алексей Алексеевич. – Плохо. Остались три листа, да и те искалеченные. Теперь бронза дорого стоит, это вряд ли можно будет восстановить…
– Его фамилия Жмуркин, – сказал Генка. – А это…
Генка постучал пальцем по бронзе:
– Это фамилия его… деда, наверное. А вы помните Жмуркина? – спросил Генка у Алексея Алексеевича. – Он жил на этой улице?
– Не знаю, – сказал Алексей Алексеевич. – Улица длинная была, завод рядом. Народ постоянно менялся, может, и был какой Жмуркин. Мы когда танк ставили, из газеты корреспондент приходил, фотографировал. И статью написал. «Память» называется. Там список. Может, и Жмуркин какой был.
Жмуркин побледнел. Таким бледным и серьезным Жмуркин бывал редко, Витька, во всяком случае, его таким не видел.
– Мать рассказывала, что сначала пришла похоронка, – прошептал Жмуркин. – А потом, чуть ли не через полгода, прислали документы на орден. Но сам орден так и не прислали…
– Такое случалось… – кивнул Алексей Алексеевич. – Время было страшное, путаное…
– Мы поможем восстановить этот танк, – твердо сказал Жмуркин. – Поможем.
– Поможем, – подтвердил Генка.
– Угу, – согласился Витька. – Поможем.
Потом они шагали домой. Жмуркин рассказывал:
– Деда направили под Сталинград, они попали в болото. И из этого болота не вылезли. Там их прямо минометами и накрыло. Деда даже потом не нашли, так все было перекурочено. В похоронке написано – «пропал без вести»…
Витька слушал. Как погиб его дед, Витька знал. Наступил на мину где-то в районе Кенигсберга.
Глава 4
Шевели копытами!
Генка разложил на столе листы с набросками.
«Т-34» с разных сторон. Начерчено умело, с соблюдением всех пропорций и технических деталей. Чертил Генка всегда хорошо.
Витька и Жмуркин подошли поближе.
– Красиво, – сказал Витька. – Мне нравится.
– Что это? – Жмуркин ткнул пальцем в лист.
– «Т-34».
– Я вижу, что не бородавочник. А почему он черный?
– Потому что мы покрасим его в черный цвет, – сказал Генка.
– Почему в черный? – спросил Жмуркин. – Раньше же он был зеленый!
– Нашей задачей не является воссоздание исторической действительности, – заявил Генка. – Наша задача привести памятник в человеческое состояние. А какой он будет, черный, или зеленый, или оранжевый – это дело десятое.
– Как это дело десятое! – возмутился Жмуркин. – Танк должен быть зеленым!
– Кто это тебе сказал? – Генка собрал свои рисунки в папку.
– По телику видал.
Генка завязал папку и постучал ею по голове Жмуркина.
– На заводах их иногда даже красить не успевали, – сказал Генка. – Так что они черные вполне могут быть. А мы только подчеркнем это. К тому же ты, Жмуркин, как режиссер должен оценить красоту кадра. Черный танк с большими красными звездами. Белый камень. Золотые плиты с именами. Голубые ели. Красиво…
Жмуркин представил, подумал, согласился.
– Черный танк – это объект искусства. А художник – это вам не фотограф, – выдал он, подражая Генке. – Художник не фиксирует реальность, он ее преобразует. Значит, Генка, ты прав, танк может быть черным.
– Мудро, – сказал Витька. – Но ты это уже когда-то говорил…
– Истина требует повторения, иначе слабые умы не могут ее усвоить, – ответил Жмуркин. – Кстати, а что это с нашим мотоциклом случилось? Ты что, его загнать решил?
Жмуркин указал пальцем на «Пчелу». Мотоцикл был закрыт брезентом, под брезентом угадывались очертания, не совсем похожие на мотоцикл.
– Что ты с ним делаешь? – Жмуркин попытался сдернуть брезент, но Генка оттолкнул Жмуркина от машины.
– Погоди, Жмуркин! Потом увидишь…
– Экие тайны! – Жмуркин отошел в угол. – Лучше скажите, как мы эту краску с танка сдирать будем? Это не бак ржавый почистить, тут наждаком не обойдешься.
– Это верно, – Витька подул на ладони. – Даже твои примочки тут не пригодятся, Генка.
– Есть такая краска, ее можно на все ложить…
– Класть, – поправил Витька.
– Кладут не краску, кладут кирпичи, – вставил Жмуркин.
– Ну, хорошо, – сказал Генка. – Этой краской можно все красить…
– Она дорого стоит. Нам не потянуть.
Генка задумчиво вытряхнул из кармана ножик.
– Можно…
– Генка! – Жмуркин протестующе замахал руками. – Давай не будем лазить по помойкам, не будем выскребать из печек сажу, измельчать покрышки, растирать в пыль уголь и сгущать мазут! Пойдем в «Сделай сам» и купим готовую краску. Недорогую. Вот и все. Все так делают. Просто в два слоя положим.
Генка с сомнением покачал головой.
– Даже если мы краску и купим, – сказал он, – нам придется всю старую обдирать вручную.
– У тебя же дрель была, – напомнил Витька. – Со специальной щеткой?
– Сгорела. Папаша спалил. Слишком много халтуры набрал – и спалил. Теперь на новую копит. Так что дрели нет.
– А как еще можно отскрести от краски целый танк? – спросил Жмуркин.
Генка стал думать. Он лег на верстак и принялся вырезать ножом на доске свое полное имя. Это было уже двадцать восьмое имя Геннадий, украшающее стену, и это свидетельствовало о том, что думал Генка довольно регулярно.
Он добавил себя к списку еще пару раз, воткнул нож между досками и сказал:
– Есть одна идея. Правда, я никогда так не работал, но можно попробовать. Если у вас нет других планов, то мы можем идти. Вернее, ехать.
– Вы, значит, на мотоцикле поедете, а я опять пешком пойду?! – возмутился Жмуркин. – Что за тупая несправедливость?
Витька таинственно улыбнулся.
– Мы тебе не говорили, хотели сделать сюрприз, – Генка указал на мотоцикл. – Давай, Витька, покажи ему.
– Ты изобрел суперчайник? – осведомился Жмуркин. – Или моечную машину для домашних животных? Или, наконец, ты изобрел работающий вечный двигатель?
Витька сдернул брезент.
– Опа! – только и смог сказать Жмуркин.
Работая по вечерам после школы, Витька и Генка прицепили к мотоциклу модернизированную коляску. Теперь на «Пчеле» можно было ездить втроем.
