Я ненадолго отвела взгляд от зеркала. Да, верно, стоит что-то вроде бюро вон там, справа. Угол очень темный, туда едва долетает лунный свет. Как ни напрягай глаза, как ни прищуривайся, много в том углу не увидишь.
Впрочем, постойте-ка, постойте… Я снова уставилась в зеркальце и начала медленно поворачивать его, над столами, мимо свисающего растения, дальше, дальше вдоль обшитой темными панелями стены, к тому углу, где притаилось бюро – письменный стол с полками и выдвижными ящиками для бумаг.
Есть! В зеркальце показался покачивающийся в воздухе призрак.
Хотя я и ожидала увидеть ее, но все равно едва не выронила зеркальце.
Тощая костлявая фигура, закутанная во что-то белое, похожее на саван. Мертвенно-бледное лицо, обрамленное дымкой длинных спутанных волос. Черные, как ночь, глаза смотрят прямо на меня, белая кожа облепила череп как расплавленный воск. Голова держится на тонкой цыплячьей шее. Рот призрака широко раскрыт, белое платье-саван покрыто темными пятнами. Эмма держала свои руки поднятыми, медленно сжимая и разжимая костяные пальцы.
Ногти у нее на пальцах действительно оказались очень длинными.
Я сглотнула. Без зеркальца или без подсказки черепа я могла бы подойти к этим пальцам вплотную, и тогда…
Но об этом лучше не думать, сейчас, по крайней мере.
– Вижу ее, – сказала я.
– Классный призрак, правда, Люси? Ну, а теперь выбирай, чего тебе больше хочется, жить или умереть?
– Жить, разумеется.
– В таком случае зови остальных.
– Нет, рано еще, – у меня снова задрожала рука, а вместе с ней и зеркальце. Естественно, пропало и отражение призрака Эммы Марчмент. Я собралась с мыслями перед тем, как сделать то, что задумала.
– Я понимаю, что они тебя раздражают, но тут такое дело, что тебе в одиночку никак не справиться. Пора привыкать, что так теперь будет всегда…
– Уже привыкла.
– Потому что Локвуд…
– При чем тут Локвуд? Какое мне дело до Локвуда? – взвилась я. – Послушай, ты можешь заткнуться, наконец? Ты же знаешь, мне сейчас нужна абсолютная тишина.
Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и поводила по сторонам зеркальцем, пока в нем снова не появилось жуткое лицо, обрамленное похожими на сахарную вату волосами.
За это время она подобралась ближе ко мне? Возможно. Во всяком случае, мне показалось, что отражение ее лица стало крупнее. Или только показалось?
– Только не говори, что ты решилась на эту глупость! – снова заволновался в своей банке череп. – Это была старая злая ведьма, и теперь она мечтает только о том, чтобы добраться до тебя. Не будь идиоткой, не пытайся вступить с ней в разговор!
– Я буду делать то, что хочу, и, между прочим, глупостью это не считаю, – я повысила голос и спросила: – Эмма? Эмма Марчмент, я вижу тебя. Я слышу тебя. Скажи, что ты хочешь? Скажи, и я смогу тебе помочь.
Я действовала так, как привыкла. Старалась докопаться до самого донышка. Для этого существует моя фирменная формула, которую я открыла для себя и много раз проверила на практике долгими темными ночами в эту бесконечную Черную зиму. Формула Люси Карлайл проста. Заговори с призраком. Называй его по имени. Задавай вопросы. Держись спокойно и просто. Это самый верный способ заставить Гостя вступить с тобой в разговор.
Хотя, если честно, иногда моя формула не срабатывает. Или срабатывает самым неожиданным образом, совсем не так, как тебе хотелось бы.
Я внимательно наблюдала за отражением бледного лица в зеркале. Напрягла свой внутренний слух, который был моим самым главным Даром. Череп скептически фыркал и вздыхал в своей банке, но я старалась его не слышать.
Затем по бывшей спальне пронесся тихий шорох, долетевший сюда сквозь толщу времени, из другого пространства.
Были ли это слова?
Нет. Просто шелест окровавленной ночной сорочки и судорожные предсмертные вдохи.
Все, как всегда. Одна и та же заезженная пластинка.
Я открыла рот, чтобы повторить свой вопрос, и тут чуть слышно прозвучало:
– … у меня пока еще есть…
– Череп, ты слышал?
– Едва-едва. Один хрип. Впрочем, винить ее за это нельзя – удивительно, что она вообще смогла хоть что-то сказать, когда у нее горло перерезано. А вот что у нее до сих пор есть? И где? Вопрос, конечно, интересный…
– Тсс! – я сделала свободной рукой широкий приглашающий жест и продолжила: – Эмма Марчмент, я слышу тебя! Если хочешь обрести вечный покой, прежде всего доверься мне. Скажи, что у тебя до сих пор есть?
– Люси? – прозвучал голос у меня за спиной.
Я вскрикнула, выхватила из петли-липучки свою рапиру. Стремительно обернулась с обнаженным клинком, слыша, как гулко бьется в груди мое сердце. Дверь бывшей спальни открылась, в ее проеме стоял высокий худой юноша, его фигура темнела на фоне плывущих в свете фонаря клубов серебристого дыма от магниевой вспышки. Одну руку он положил себе на бедро, вторую на эфес рапиры. За спиной юноши покачивались длинные фалды его плаща.
– Люси, что ты делаешь?
Я еще успела бросить взгляд на зеркальце, увидела, как полупрозрачная бледная тень поднимается в воздух, втягивается, словно струйка дыма, в стенную панель позади бюро и исчезает.
Итак, призрак ушел сквозь стену… Любопытно, любопытно…
– Люси?
– Все в порядке, все в порядке, можешь войти, – я убрала рапиру в петлю-липучку и кивнула головой. В комнату вошел Тед Дейли, агент второго класса и лидер команды, которую выделило мне сегодня агентство «Ротвелл».
Не поймите меня неправильно, я не жалуюсь. В моей новой жизни агента-фрилансера было много положительных сторон. Я могла сама выбирать, за какую работу мне взяться. Работала столько, сколько захочу и когда захочу. Я смогла даже заработать и укрепить свою собственную репутацию. Правда, были в работе фрилансера и отрицательные моменты, и главный из них – невозможность взять себе в партнеры знакомых проверенных оперативников. Каждый раз приходилось идти на задание с теми, кого сочтет нужным дать мне агентство, которое наняло меня. Одни оперативники были очень даже ничего себе, другие… Ну, скажем мягко, другие были наподобие Теда Дейли.
Если смотреть на Теда издалека и при слабом освещении, он выглядит довольно сносно, особенно если стоит к вам спиной, но при более близком рассмотрении это весьма печальное зрелище. Нескладный, долговязый юноша с цыплячьей шеей, печальными глазами, слишком длинными руками и ногами и вечно полуоткрытым ртом. Подбородок у него, можно считать, совершенно отсутствовал. Голос у Теда был, что называется, «козлиным», и это впечатление только усиливалось из-за его мелочных придирок и суеты по пустякам. Как лидер своей команды, он формально был в эту ночь и моим командиром тоже, только знаете, видала я таких командиров…
