– Отличный выбор, Люси… отличный выбор. Мне этот ящик тоже приглянулся, – Локвуд вынул из кармашка на поясе нож, воткнул его лезвие в щель под крышкой ящика и начал ее поднимать. – Словно банку сардин открываешь, – заметил он. – Сейчас, сейчас взглянем, что там…
Поворот ножа, треск, заставивший вздрогнуть Холли, меня и Джорджа, и крышка отделилась от ящика. Локвуд отогнул ее назад, и крышка упала куда-то за ящик. Воздух наполнился густым смолистым ароматом.
– Это же ладан, – пробормотала Холли.
Ящик до самого верха был забит желто-коричневыми древесными стружками, защищавшими уложенные предметы от тряски и ударов. Локвуд решительно запустил руку внутрь, пошарил в опилках и вытащил большой пухлый сверток, завернутый во что-то сухое и шуршащее. Скорее всего, в солому. Едва достав сверток, Локвуд поспешно принялся его разворачивать, роняя на пол стружки.
– Осторожнее, – сказала Холли.
– Не волнуйся, еще не темно. Ошибку моей сестры мы не повторим.
Теперь я рассмотрела, что завернут сверток не в солому, а в рогожку из тростника, очень старую и хрупкую, распадавшуюся под пальцами Локвуда. Из-под рогожки показалось что-то яркое, разноцветное, похожее на появившиеся из-под тающего снега цветы.
– Что это? – спросила я. – Похоже на…
– Перья, – закончил за меня Локвуд и встряхнул вынутый из ящика предмет. Он неожиданно развернулся и оказался размером со столовую скатерть, состоящую из множества маленьких красных и синих перьев, непонятным образом, безо всяких швов, тесно прижатых друг к другу и не расползающихся в стороны. Я не знаю, как назывались птицы, от которых были взяты эти перья, но с уверенностью готова была сказать, что жили они далеко-далеко отсюда, в тропическом жарком лесу. Своим блеском перья оживили серую скучную комнату, а мы с восхищением любовались ими.
– Изнанка здесь тоже очень любопытная, – сказал Локвуд.
Он повернул полотно, и мы увидели сетку из крохотных серебряных колечек, напоминающую кольчугу. Тесно сплетенные колечки и удерживали перья рядом друг с другом. На одном краю полотна виднелась серебряная застежка, а рядом с ней свисал сделанный из той же серебряной сетки и перьев капюшон.
– Застегивается на шее, – сказал Джордж. – Это накидка.
– Накидка, защищающая от злых духов, – кивнул Локвуд. – Такими накидками пользовались знахари и шаманы.
– Какая красота, – тихо промурлыкала Холли.
– Да, вещица красивая, и к тому же очень полезная, – сказал Локвуд, раскладывая накидку на крышке соседнего, не вскрытого ящика. – Шаманы были мудрецами и беседовали с умершими предками. Это происходило в особых Хижинах Духов, где…
– Что, прости? – перебила его я. – Хижины Духов? Откуда тебе все это известно?
– От моих родителей, – ответил Локвуд. – Они писали об этом статьи. Родители считали, что изучение верований других народов поможет пролить свет на нашу Проблему. Собирали информацию, искали, какие идеи совпадают в разных культурах, какие нет. Работают эти идеи на практике или нет, родителей интересовало гораздо меньше. Им очень хотелось понять, во что верят люди, и найти благодаря этому ключи к решению Проблемы. Я читал об этом в оставшихся после них бумагах… – раздражительность, которую я замечала в Локвуде с того самого момента, когда мы зашли в эту комнату, прошла, возможно, ее погасила красота прелестной накидки.
– Ну, и как? – спросил Джордж. – Им удалось? Я имею в виду, подобрать какие-нибудь ключи к Проблеме?
– Да. Нет. Не знаю, – Локвуд вытащил еще один такой же, завернутый в рогожку, сверток. – Похоже, еще одна накидка, – он запустил руку глубже, пошарил, вытащил маленькую деревянную коробку, заглянул внутрь, поспешно закрыл ее и сказал. – А вот это я доставать не буду. Никогда не прикасайся к мумифицированной части тела, если не знаешь, чья она. Это мой девиз.
– И к не мумифицированной тоже, это мой девиз, – добавил Джордж.
– Я не хочу знать про твои девизы, – заметила Холли. – Ты говорил про Хижины Духов, Локвуд…
– А, да… Ну, так вот, у многих народов совершенно иное отношение к мертвым, чем у нас. Там, когда старый человек близок к смерти, его отводят в одну из этих хижин. Старики в них умирают, и их кости хранятся внутри. На полках. А потом шаман приходит в хижину, чтобы поговорить с духами умерших. Отправляясь на такой разговор, он надевает на себя накидку, отгоняющую злых духов. Такая вот история. Почему бы нам не взять завтра с собой эти две накидки, Люси, а? Это, конечно, не Источники, однако я уверен, что Винкманы захотят их приобрести, очень уж необычные вещицы, правда? Редкостные.
– Мне очень жалко жертвовать ими, – сказала я. – Они такие прелестные. Может, поищем в ящике еще что-нибудь?
– Хорошо… – Локвуд вновь запустил руку в стружки. – Так… нашел. На ощупь напоминает стекло… Возможно, это… Ну, да, так и есть, – упавшим голосом добавил он. – Фотография.
Полированная деревянная рамка поблекла от времени, вставленная в нее фотография оказалась покрыта какими-то пятнами – тоже от времени, наверное, а может быть, от влаги. Фотография была черно-белой, сделанной, очевидно, старомодной тяжелой камерой на треноге. Традиционный групповой снимок на фоне джунглей на заднем плане и грязных луж на переднем. Большинство людей в группе – почти голые представители какого-то племени, у некоторых в волосах воткнуты птичьи перья, развевающиеся над их головами, словно струйки дыма. Все улыбаются. В центре стоят мужчина и женщина в европейской одежде. Мужчина в мятой тужурке поверх белой рубашки, женщина в блузке и длинной легкой юбке. На головах у обоих широкополые шляпы, скрывающие верхнюю половину лица, однако можно рассмотреть длинный узкий подбородок мужчины и причудливый изгиб его губ, и приветливую улыбку женщины. Я знала, кто эти двое.
Локвуд долгое время молчал, потом сказал с наигранной бодростью:
– Думаю, это они в Новой Гвинее. Вскоре после свадьбы. Смотри, моя мать держит в руке маску, которую ей только что дал местный шаман. Такую, отгоняющую злых духов маску шаманы надевают, когда отправляются беседовать с мертвыми. Вот он, шаман, стоит крайним слева. С морщинистой, как у носорога, кожей и с биноклем моей матери на шее. Понятно, они обменялись подарками, он ей маску, она ему бинокль.
Мать Локвуда держала в руке маску и смеялась. Легко было догадаться, что его отец смотрит на нее и тоже улыбается. Оба они такие молодые, влюбленные, полные жизни и надежд на будущее.
– Эта маска до сих пор у меня, – сказал Локвуд. – На полке стоит, в холле, рядом с треснувшей тыквой. Когда я был совсем маленьким, часто надевал эту маску, и часами ходил в ней, надеясь увидеть сквозь нее призраков. Ничего из этого не вышло. Просто маска с прорезями, и все. Они из той экспедиции привезли много всего – маски, отгоняющие злых духов, ловушки для призраков, бутылочки с водой из святого горного источника. Местные жители верили, что выпьешь этой воды и будешь способен видеть духов. Мои родители считали себя учеными, но на самом деле занимались ерундой, – он положил фотографию лицом вниз на крышку ящика. – Люси, завтра мы с тобой используем эти накидки. Думаю, они как нельзя лучше подойдут для наших целей.
