– Чьи это кости? – шепотом спросила я, когда мы с Локвудом продолжили шагать вперед.
Он не ответил, да этого уже, собственно, и не требовалось – из темноты навстречу нам выплыла полупрозрачная серая фигура. Еще одна Тень.
– Призрак выглядит инертным, – сказала я. – Возможно, не видит нас. Погоди… Нет, двинулся в нашу сторону.
– Вот гадство, – выругался Локвуд. – А у нас и защититься нечем… Защититься!.. – Он щелкнул пальцами, остановился и воскликнул: – По-моему, есть!
– Что ты делаешь? – зашипела я на него. – Что ты встал? Нам пошевеливаться нужно!
За нашей спиной все громче скрипели по гравию, все быстрее приближались тяжелые шаги.
– Погоди. Подойди поближе. Посвети вниз. – Локвуд вытащил из своего мешка свою накидку, защищающую от злых духов. Встряхнул, давая ей развернуться. Блеснули серебряные колечки и прикрепленные к ним красно-синие перья. Затем ловким движением, словно заканчивающий свой трюк иллюзионист, накинул ее на мои плечи.
– Когда шаман отправлялся в хижину мертвых, чтобы поговорить со своими предками, он всегда заворачивался в такую накидку, – сказал Локвуд, накрывая мне голову капюшоном. Потом он порылся в моем мешке, вынул из него вторую накидку и завернулся в нее сам. – Вот и мы с тобой поступим точно так же.
– Но мы идем не болтать с нашими предками!
– Мы вообще не знаем, куда идем и что собираемся делать, – усмехнулся Локвуд. – И ничего, кроме этих накидок, противопоставить местным призракам не можем… Слушай, мне показалось или вдруг стало не так холодно?
– Да, мне тоже кажется, что стало немного теплей. А как там наша Тень? Что поделывает?
– Сейчас ничего. Просто висит. Уж не знаю, в накидке дело или нет, но зависла. Нападать вроде не собирается, и на том уже спасибо. Ну, двинули вперед. Сзади Аделаида со своими друзьями напирает.
Плотно завернувшись в накидки, мы с Локвудом побежали вперед по туннелю. За время нашей остановки банда Аделаиды Винкман успела приблизиться настолько, что ее уже стало не только слышно, но и видно. Увидев нас, они завопили от радости, но как только кто-то из них заметил висящий в туннеле призрак, взвыли от страха, резко остановились и принялись решать, что им делать дальше. Теперь уже мы с Локвудом воспользовались их остановкой и резко вырвались вперед.
– Надеюсь, призрак отбил у них охоту гнаться за нами, – тяжело дыша, сказал спустя какое-то время Локвуд и замедлил шаг. – Разве что… – Он замолчал, резко остановился и промычал: – Нет… О, нет…
Перед нами открывалось более просторное и высокое пространство, несколько напоминающее оставшуюся у нас за спиной станцию «Воксхолл».
Но впереди были вздыбленные, перекрученные взрывом газа рельсы, а рядом с ними виднелись ступеньки, по которым можно было выбраться на платформу. Точнее, на то, что раньше было платформой. Сейчас же вся она была наглухо, под самый потолок завалена мусором, обломками камня, кусками бетона с торчащими из них железными прутьями. Одним словом, путь через платформу был отрезан.
И путь по рельсам тоже, потому что у заваленной платформы стоял поезд. Тот самый.
Как известно, поезда на этой ветке бело-красные, этот же поезд был черным, обгоревшим во время взрыва. За долгие годы стояния под землей поезд изрядно проржавел, и его черные стенки начали покрываться рыжими пятнами. С того места, где мы стояли с Локвудом, можно было рассмотреть только заднюю часть немного не доехавшего до конца платформы последнего вагона. Выбитая взрывом дверь свисала в сторону, в проеме виднелись обгоревшие пеньки первых нескольких сидений.
– Да, это он, – тяжело выдохнул Локвуд. – Тот самый злополучный поезд.
Не снимая своих накидок, мы подошли к поднимающимся на платформу ступенькам. Отсюда еще нагляднее стало видно плачевное состояние поезда. Примерно посередине состав наглухо был завален обломками станции, крыша поезда в этом месте была смята так, словно по ней ударили гигантским кулаком. Обращенная к платформе боковая стенка поезда здесь порвалась и вывернулась наружу, острые зубцы металла торчали как ребра какого-то диковинного доисторического животного. Черный состав был тих, пуст и смотрел в темноту своими странно перекошенными окнами.
Никакого движения вокруг я не замечала, но голова у меня раскалывалась от долетавших из призрачного далека звуков. Рев пламени, звон бьющегося стекла, предсмертные крики и хрипы. Я рискнула высунуть из-под накидки руку, и тут же ахнула от обжегшего ее ужасного потустороннего холода.
– Выключи фонарь, Люси, – сказал Локвуд.
Когда выключаешь фонарь, рекомендуется закрыть глаза, и подождать пять секунд – после этого они быстрее привыкают к темноте. Но на этот раз не прошло и этих пяти секунд, а Локвуд уже начал бессвязно бормотать и ахать, и по голосу я догадалась, что он уже успел подойти еще ближе к поезду. Я открыла глаза. В разбитых окнах слабо мерцал холодный потусторонний свет, и в нем можно было рассмотреть, что многие места в обгоревшем поезде по-прежнему заняты.
В полумраке темнели неподвижные, склоненные вперед на тонких шеях кочаны голов со свисающими с них на обветшавшие от времени воротнички длинными прядями волос. Кожа на лицах белая и тусклая, как брюшко у глубоководной рыбы, и на ее фоне резко выделяются угольно-черные провалы глазниц. Разумеется, это были призраки ехавших в злополучном поезде пассажиров – их физические тела (точнее, то, что от них осталось) были давно убраны отсюда, сожжены и похоронены в могилах, засыпанных сверху солью и железными опилками.
Мы стояли и смотрели на них. Сзади приближались наши преследователи, топот их ног перекрывал мерзкий визгливый голос Аделаиды Винкман.
– Выбора у нас нет, Люси, – сказал Локвуд. – Нам с тобой придется пройти через весь этот поезд.
– Сквозь поезд? Но, Локвуд!
– Или сквозь поезд, или в руки Аделаиды. Давай доверим свою судьбу этим накидкам.
– Но в поезде так много…
– Давай доверимся накидкам.
Времени на раздумья не было, нас уже осветил один долетевший со стороны туннеля луч света, за ним второй, третий… Уже показались и силуэты фигур, в руках которых качались зажженные фонари.
А затем в тишине туннеля оглушительно прогремел выстрел, и в задней стенке вагона появилась круглая дырочка. По-моему, девятого калибра дырочка.
Я, честно говоря, не могу вспомнить, как мы забрались в поезд, кто из нас двоих сделал это первым, как мы умудрились не порвать накидки из перьев, протискиваясь сквозь узкую щель выбитой, перекосившейся двери. Зато хорошо помню страх, который переживала в ту минуту, – страх перед теми, кто нагонял нас сзади, и страх перед теми, кто ждал нас впереди.
Да, внутри поезда тоже прокатилась волна огня, причем какая! Все, что могло сгореть внутри состава, сгорело. Исчезла пластиковая обшивка, обнажив железный скелет вагонов с выступающими из стен, местами оплавленными, переборками. Исчезла в огне и обшивка сидений, разумеется, – от них остались лишь обугленные каркасы. И на этих каркасах сидели лицом друг к другу освещенные бледным потусторонним светом пассажиры в обгоревших остатках старомодных пальто и платьев, костюмов и шляп. Как я уже сказала, призрачные пассажиры сидели в два ряда вдоль центрального прохода. Здесь, вблизи, стало видно, что кожа на лицах пассажиров, как и их одежда, присутствует лишь местами и похожа на прилипшие к черепу клочки папиросной бумаги, сухой и пыльной. Вот только глаза… Они у призрачных пассажиров оказались огромными, яркими и блестящими, похожими на лягушачьи, и что самое неприятное – все они были направлены на нас с Локвудом.
