Со стороны входной двери гостиницы послышался тихий звук – кто-то то ли робко постучал, то ли поцарапался. Мы замерли.
– Слышали? – шепотом спросила я.
– Да.
– Будем отвечать?
– Нет.
Звук повторился, на этот раз уже чуть громче. По вестибюлю прокатилась волна холодного воздуха.
– По-прежнему не отвечаем? – спросила я.
– Нет.
Тут забарабанили так яростно, что старая дубовая дверь затряслась, а мы, все пятеро, невольно попятились назад.
– Кто-то очень хочет зайти, пивка попить, наверно, – хмыкнул Джордж.
– Ладно, бог троицу любит, – сказал Локвуд. – Люси, открой дверь, сделай милость.
Если вы считаете меня дурой, которая в такой ситуации может выйти за круг, то сильно ошибаетесь. Я ученая, я из круга ни за что не выйду. Первое правило, которое следует соблюдать, столкнувшись с Сияющим Мальчиком (гораздо реже с Сияющей Девочкой), – никогда не вступайте в прямой контакт с ними. Это сияющим Гостям не нравится, а нрав у них еще тот. Так что я осталась внутри железного кольца, просто взяла с пола конец заранее привязанной к двери веревки и осторожно потянула.
Веревка натянулась. Дверь плавно открылась.
За дверью висела непроницаемая ночная тьма, скрывшая все дома и деревья, лишь тускло поблескивала вдали железная изгородь, перекрывавшая ведущую к церкви дорожку.
Порог у открывшейся двери был каменным, с выемкой в середине, протертой за столетия ногами тех, кто стремился сюда, чтобы утолить жажду.
Сейчас на порог не опиралась ни одна нога, ни призрачная, ни нормальная. На пороге вообще никого не было.
– Разумеется, его нет на пороге, – сказал Джордж, словно прочитав мои мысли. – Он уже внутри.
И словно в подтверждение его слов возле кресла над самым полом замерцал бледный огонек.
– Я вижу его! – восторженно прошептал Киппс. – Я вижу его!
Вначале Явление напоминало слабо светящийся шар, небольшой, диаметром с мою ладонь. Пульсируя потусторонним светом, он медленно разгорался, крутился, раздувался, постепенно принимая форму маленького светящегося мальчика с тоненькими ручками и ножками. На мальчике была надета потертая рваная курточка и коротенькие, выше колен, штанишки. Под курткой виднелась голая тощая грудь. На изможденном бледном личике голодным блеском светились огромные черные глаза. Всем нам, стоявшим внутри железного круга, вдруг стало трудно дышать – ледяной воздух обжигал легкие, давил на кожу, словно вода на большой глубине. Нижняя половина фигуры Сияющего Мальчика была погружена внутрь кресла, в котором я сидела буквально несколько минут назад, а верхняя половина выступала из него. Свою голову Сияющий Мальчик стыдливо и уныло склонил себе на грудь. Он выглядел таким несчастным, таким умилительным – у меня сердце кровью обливалось.
– Слышу слабые звуки, – сообщила я. – Похожи на сердитый крик. Голос мужской, звучит словно издалека.
– Очень издавна, – поправил меня Локвуд.
– Через железную изгородь, ту, что снаружи, он проникнуть не мог, – прошептал Джордж. – Следовательно, он все это время был здесь, внутри. А стук в дверь – это повторяющееся эхо давних событий. Каждую ночь заново проигрывается то, что произошло здесь когда-то. Словно один и тот же фильм без конца прокручивают.
Я вам расскажу, что чувствуешь, улавливая долетающие из далекого прошлого звуки. Представьте себе слова, написанные мелом на неровной, в буграх, стене и почти целиком стершиеся от времени. От слов остались лишь отдельные черточки, фрагменты, по которым ты пытаешься восстановить всю надпись. А еще лучше сравнить это ощущение с не настроенным на волну радиоприемником – он шуршит, сквозь шум прорываются отдельные слова, а затем снова шорох и потрескивание электрических разрядов в эфире. Эти помехи ужасно раздражали, но мне очень хотелось узнать, что же слышал тогда ребенок, и я продолжала вслушиваться. Маленький несчастный оборванец продолжал стоять на прежнем месте. Неразборчивый мужской голос становился все более сердитым.
– Очень жаль, – вздохнула я, – но мне не удается разобрать, о чем идет речь.
– Это не суть важно, – ответил Локвуд, вынимая из кармашков на своем поясе банки с солью и железными опилками. Светящийся Гость по-прежнему оставался неподвижным. – Главное – проследить, куда он направится. Если выйдет из вестибюля, придется пойти за ним следом. Это точно Сияющий Мальчик, как ты думаешь, Джордж?
– Сто процентов, – ответил Джордж, вытягивая из ножен свою рапиру, холодно блеснувшую в струящемся от мальчика призрачном свете. – Гость Второго типа. Коварен и опасен. Лучшее лекарство от такого Гостя – проткнуть его клинком.
– Только спешить не надо, хорошо, Джордж? – сказал ему Локвуд. – Пусть сначала покажет свой Источник.
Я заметила, что время от времени мальчик поднимает голову и бросает испуганные взгляды в сторону камина. Может быть, именно там стоял рассерженный взрослый, которого я слышала, но не разбирала слов? Посмотрев в ту же сторону, что и мальчик, я обнаружила у камина темное пятно, не освещенное, в отличие от всего остального в вестибюле, призрачным холодным светом. Кто же, интересно, стоял там? К сожалению, узнать это было невозможно – облик стоявшего, как и смысл его разгневанных слов, был навсегда размыт и затерян во времени.
– Он начинает двигаться, – сказал Локвуд. – Будьте наготове.
Светящаяся фигурка неуверенно поплыла по вестибюлю, уставившись своими огромными глазами в пол, вдруг неожиданно свернула в нашу сторону, затем мальчик резко вскинул голову, поднял свои тоненькие ручки, словно пытаясь защититься – и исчез. В вестибюле сразу стало темно, как в шахте, и мы стояли, беспомощно моргая глазами. Но мне показалось, что перед тем, как потусторонний свет погас, то самое темное пятно сдвинулось с места и стремительно бросилось вслед за ребенком.
– Думаешь, это все? – шепотом спросила меня Холли.
Я отрицательно покачала головой – совершенно бессмысленный жест, если делать его в полной темноте.
– Нет, – сказала я. – Не спеши…
Атмосфера в вестибюле не изменилась, не очистилась, оставалась такой же тяжелой. Это означало, что и Гость никуда не делся.
А в следующую секунду светящийся ребенок появился вновь – на том же самом месте, наполовину внутри, наполовину снаружи кресла эпохи королевы Анны.
– Начинается повтор, – сказал Локвуд, зевая в ладонь. – Теперь это может до самого утра затянуться. Жвачка есть у кого-нибудь?
– У Люси есть, – ответил Джордж. – Правда, всего одна пластинка. Остальные я сжевал, Люси. Прости.
Я ничего не ответила, мне было не до жвачки. Я пыталась установить телепатическую связь с ребенком. Напрасный труд, конечно. Чтобы добиться желаемого, я должна отключиться от всех давних и дальних звуков и проникнуть в глубины прошлого, преодолевая помехи, вызываемые в парапсихологическом поле железной цепью. Ох, уж эти железные цепи, который раз они преградой встают у меня на пути, который раз создают ненужные проблемы!
