– Оружие? – испугался Авксентий, который доселе никогда не держал его в руках.
– Да. Самое новейшее. Пароль – Джон Ву.
Там вас встретит Забей Пит.
– А почему «Забей Пит»?
– Его так прозвали из-за того, что на все, чтобы не происходило, плохое или хорошее, он неизменно отвечает – забей.
– Какой пароль? – угрожающее спросил старый маг.
– Джон… э-э-э… что-то китайское… Чанг? – неуверенно ответил Авксентий.
– Ву, Джон Ву. Запомните. В противном случае вам не откроют.
– А для чего нам красть этот соннометр?
– В Минске это единственный экземпляр. Обязательно его запросят из центра. Наши ученные проследят куда идет сигнал, который, безусловно, пошлют в центральный штаб. Плюс в самом соннометре должен быть датчик, радиоприемник, который переносит записанные сны в компьютер. Что за компьютер, мы точно не знаем. Но эта информация нам безусловно понадобиться… Напоминаю, сам соннометр находится на радиостанции «Столица» неподалеку от города. Найдете сами на карте.
По блестящему, идеально вычищенному полу наши отважные герои подошли к стеклянной двери с табличкой «Exit».
– Смотри, те отморозки.
– Черт возьми! Хотя постой, знаю, как от них избавится, – Федорович бесстрашно отворил стеклянную барную дверь, – Эй, пидоры, чего ждете?
– Что ты сказал, говно? Хочешь, чтобы снова тебя отметелили? Ладно, эт мы можем. Или может вернулись отдать нам бабки, которые мы забыли отобрать, а? Давайте пацаны!
– А, вот оно что. Вот чего они ждали нас! – несчастные забежали обратно в бар, с целью скрыться от злой участи.
– БНР и Позняк – отстой! – у «погони» и его друзей реакция – ноль. Тогда Аркадий Иосифович Федорович зарядил по голове «погоне» первой попавшейся под руку литровой кружкой с пивом.
Обернулся – гопники уже тут.
– Давайте, ребята! – крикнул Аркадий. Из-за неопределенности ситуации ни гопники, ни оппозиционеры не догадались, кому именно были адресованы его слова «давайте, ребята». По недоразумению патриоты страны белорусской принялись махать кулаками с уличным быдлом. А вскоре подключился весь бар, включая официантов и бармена. Священная погоня была сорвана и покрыла уже не чистый, а ужасающе грязный пол: землю и слякоть принесли тяжелые сапоги хулиганов. Барный, с мягкий сидением и железными ножками стул, который, казалось бы, столь величественный, воспетый в романах, никак не может быть сломан, был разгромлен о голову главаря шайки.
Аркадий Федорович стоял, слегка пригнувшись, около стены. Авксентий лежал под столом, закрывши свой главный жизненно важный орган – голову руками, когда Аркадий тянул его за руку.
Счастливцы выбежали на улицу.
– Амадея забыли, – стукнул себя полбу книгоиздатель, – ладно, он же все-таки волшебник… как-нибудь сам выпутается. Пойдем за сигаретами. Когда чета приблизилась к ларьку, у Аркадия зазвонил мобильный телефон.
– Привет, – это была его жена, пока еще жена Катя, суд еще не дал добро на развод.
– Привет, дорогая.
– Ты сегодня вечером будешь? Ты сейчас где, дома? Хочу вещи забрать.
– Нет, я не дома. Дела. А почему так поздно звонишь? Нужно заранее предупреждать.
– Так поздно и не дома? Как обычно. Горбатого могила исправит.
– Почему ты ушла от меня? Мы так и не говорили об этом. Сразу в суд.
– Ха. Ты только сейчас спросил, столько времени прошло. Ты никогда не думал обо мне, и сейчас не думаешь.
– Не думал? А для кого я по-твоему работаю, а? Ради тебя. Ради нашей семьи!
– А что толку, если тебя никогда нет? Последний год я толком тебя не видела… Мне нужен ты. А ты думаешь только о работе. Не нужны мы тебе. Ни я, ни Оля.
– Я ради тебя старался!
– Нет. Тебе нужно было только свое, личное благополучие.
– Как Оленька?
– Хорошо.
– Когда смогу с ней увидеться?
– Не знаю. Надо сначала вещи забрать.
– Приезжай завтра. С Олей.
– Ты же работаешь.
– Завтра специально пораньше освобожусь.
– Ладно. Завтра созвонимся. Пока.
– Пока. Всего хорошего.
– Давай уж, и я закурю, – настаивал ранее не бравший в рот сигарету Авксентий.
– Вот, бери, – подал Аркадий.
– А как курить-то?
– Не курил никогда? – Авксентий кивнул, – о-о-о, чувствую себя совратителем. Точно будешь? Ладно, давай. Смотри (протягивает сигарету): когда поджигаешь кончик сигареты, – начинающий курильщик пошагово следует наставлениям своего табачного гуру – слегка затягивайся. Вот так. Запомни, есть негласное правило, никогда не прикуривай от другой сигареты. В курении тоже есть свой кодекс, своя этика. Курение стало подобно ритуалу. Это средство коммуникации.
Сидят и курят вместе под ночным небом:
– Жена звонила. Мы с ней разводимся.
– Сочувствую.
– Брось, мы даже толком не знакомы с тобой. Какое тут сочувствие, – после этих слов наступила тишина на минуты две – три.
– Мы даже не спали вместе до свадьбы, – потягивая сигарету, неожиданно сказал Аркадий.
– Неужели? – удивился Авксентий.
– Да. Она не хотела свою маму расстраивать. Которая была против добрачных половых отношений. Боялась, что она прознает.
– Я с рождения дерьмо, по своей природе, – неожиданно его понесло. – И издательство мне перешло по наследству. Да, мы вместе с отцом его открыли. На батины кровные, правда. Я ему все помогал. Сам я-то ничего не добился. Издательство уже поперек горла. Начать новый бизнес или найти новую работу не хочу. Если честно сказать, то боюсь. Привыкать к новой обстановке, новому коллективу…
– Я никогда в своей жизни не руководствовался принципом правильности, а всегда делал то, что мне интересно… А сам ты женат?
– Нет, и никогда не был.
– А чего?
– Не понимаю как с женщинами себя вести. Я и в отношениях никогда не был. Не знаю и не понимаю как это. Что там за законы и так далее.
– Поверь мне. Я – бывалый, и этого не знаю. «Ловеласы» этого не знают. У всех ухаживание выходят нелепые и неуклюжие. Это великая загадка! Еще по одной?
– С меня хватит, – открещивался начинающий курильщик.
– А я, пожалуй, еще.
После разговора с женой, после этого чертового развода понимаю – я плохой человек.
– А я разве не плохой? – поддакивал Авксентий, – я бы ни за что в жизни не дружил с самим собой. Это я – плохой. Какой-то шизоидный идиот, который ведет себя непонятно как! Не понимаю о чем говорить с людьми. О чем они говорят? Люди все время о чем-то говорят! А я и не могу по-другому. Да и не хочу. Иногда только играю другого человека. Даже очень часто… Вспоминаешь свои прежние поступки и становится стыдно… Жду чудо, когда в один прекрасный день я стану нормальным. Всегда хотел быть другим – не получилось. Всегда чувствовал себя лишним, другим, посторонним.
