Весь день он предвкушал, как вернется домой. Его то и дело отвлекали мысли о том, как они будут вместе ужинать, разговаривать, играть со Спарком и заниматься любовью. Это происходило спонтанно, и он ничего не мог с собой поделать. Флинн много раз проходил мимо витрины ювелирного магазина, но что-то заставило его зайти внутрь. Когда он увидел подвеску, тотчас же представил ее на белоснежной длинной шее Мод. Украшение было таким же редким и уникальным, как и эта женщина.
Откинув одеяло, он отыскал в полутьме костыли. Нога почти не тревожила его, но все еще доставляла неудобства. Его раздражало то, что она мешала ему передвигаться свободно.
Где же Мод? Неужели ушла в свою спальню? Когда он спустился, увидел, что ее пальто пропало. Перчаток и шляпы тоже не было на месте. Флинн почувствовал себя опустошенным.
Он остался один.
Как только Мод приехала утром, тотчас же почувствовала, что он не в настроении. Она ушла из его постели, потому что прошлой ночью он спал очень тревожно. Она решила, что его беспокоит нога, и предоставила ему всю кровать.
Но это еще не все. Далеко не все, хотя она и отказывалась предаваться грустным мыслям.
Хозяин дома был на кухне, неторопливо помешивал кофе в чашке. Нервный жест, учитывая, что в нем не было ни сахара, ни сливок. Флинн был одет по-деловому – брюки и рубашка. Казалось, даже атмосфера вокруг него накалилась. Даже Спарк вел себя излишне сдержанно.
– Доброе утро, – как ни в чем не бывало улыбнулась Мод.
– Ага.
– Как ты спал?
– Нормально.
Она немного постояла в дверях, но он так и не повернулся.
– Что-то не так?
– Нет.
Девушка закатила глаза.
– Почему ты все еще стоишь ко мне спиной?
Флинн обернулся, но сделал это слишком резко и выронил костыль. Тот с грохотом рухнул на плиточный пол. Собака испугалась и, разразившись лаем, принялась нарезать круги по кухне. Выругавшись, Флинн потянулся за костылем, но Мод его опередила.
– Спасибо, – пробормотал он.
– Ты что, встал не с той ноги этим утром? Сколько еще я должна выспрашивать, что стряслось?
– Почему ты ушла прошлой ночью?
– Мне платят за услуги сиделки, но это не значит, что я должна постоянно сидеть с тобой. Мне некомфортно получать деньги за работу, которую выполняю не должным образом. Прости уж мне эту педантичность!
Выражение его лица слегка расслабилось.
– Прости. Кажется, я перегнул палку.
Мод участливо коснулась его руки.
– Я переживала, что тебе неудобно спать со мной. Ты без конца вертелся, я боялась, ты заденешь меня ногой и тебе будет больно.
– Ты занимаешь не так много места.
– Пойду успокою пса. – Мод отвела глаза. – Он всегда так пугается шума?
– Дело не в этом, просто отец как-то швырнул в него ботинок. Думаю, это случалось неоднократно.
Мод поджала губы:
– Кажется, теперь мне не нравятся оба твоих родителя. Не очень-то хочется встречаться с ними лично. Обычно предпочитаю держать свое мнение при себе.
Он улыбнулся:
– Вот я и узнал.
Не сдержавшись, Мод поднялась на мыски и поцеловала его в губы:
– Доброе утро.
– Доброе утро. Хочешь позавтракать? Я приготовил кофе.
– Кофе – это не полноценный завтрак. Тебе нужно хорошо питаться, поскольку телу необходимо восстановление.
Он легонько потянул ее за локон:
– Да, дорогая.
Мод лишь посмеялась над его кривляньями.
– Будто ты хотя бы раз позволял женщине распоряжаться собой.
Он ничего не ответил, и Мод ушла на поиски Спарка, а когда она обернулась, чтобы проводить его взглядом, Флинн больше не улыбался. На его лице застыло угрюмое задумчивое выражение.
Следующая пара недель прошла незаметно. Мод много репетировала, совмещая театр с работой в кафе. Почти каждый вечер проводила с Флинном, но настаивала на том, чтобы ночью возвращаться в свою постель. Совсем скоро должна была вернуться семья Картер, и она хотела быть уверенной в том, что к их приезду все будет в лучшем виде.
Во время репетиции Элизабет оставалась верна себе. Бескомпромиссная и взыскательная, она требовала от девушки полной самоотдачи, тем не менее совсем скоро Мод уже с нетерпением ждала их совместных сцен. Ее вдохновлял талант опытной партнерши, и она начала понимать, что та пытается заставить ее раскрыться, потому что чувствовала, на что способна Мод. Они обе обожали театр, игру, огни рампы.
Поначалу было неловко с женой своего отца. Однако впоследствии Мод стала ощущать, как между ними начала формироваться связь. Этого она никак не могла себе представить. Конечно, это еще нельзя было назвать дружбой или даже приятельством, но приятно думать, что твой талант признают, а тебя будут уважать как личность. В то же время Мод охотно училась у Элизабет. Порой случалось, что та открывалась с совершенно неожиданной стороны, например как-то она неожиданно поделилась с Мод, какое горе обрушилось на нее, когда она узнала об измене Ричарда.
– Я ненавидела их обоих. – Элизабет наклонилась к зеркалу, подправляя помаду. Плотно сжала губы, снова расслабила их. – Но хуже всего то, что, несмотря на наше примирение, он продолжал видеться с ней.
– Знаю. Не представляю, чего вам стоило сохранить брак. Я бы развелась не задумываясь.
Женщина развернулась к ней. Лампы, окружавшие зеркало в гримерной, эффектно подчеркивали черты лица, на котором воцарилось тоскливое выражение.
– Ты когда-нибудь была влюблена?
Мод приоткрыла пересохшие губы:
– Я… Ну…
– Я полюбила Ричарда с первого взгляда, – вдруг призналась Элизабет. – Просто взглянула ему в глаза и поняла, что пропала. Вот так. Конец истории. Но я и ненавидела его. Иногда верх брала ненависть, иногда любовь. А сейчас я не чувствую ничего определенного.
– Думаете, он усвоил урок?
Элизабет вздохнула и, отвернувшись, взялась за гребень для волос. Опустив глаза, она рассматривала расческу.
– Не знаю. Некоторых мужчин может исправить только могила.
Мод немного помолчала, прежде чем спросить снова:
– Думаете, мне стоит прийти на вечеринку? То есть вас лично это не расстроит?
Ее рука замерла в воздухе. Элизабет взяла себя в руки и принялась неторопливо приглаживать волосы.
– Меня это не касается. Поступай как знаешь.
Если бы Мод не была начинающей актрисой, она бы с легкостью поверила жене Ричарда. Однако она приняла ее ответ к сведению. Ее безразличие – лишь маска. А если она действительно расстроит свою партнершу, появившись на празднике ее мужа? Что может быть хуже для репутации Ричарда Равенсдейла, чем незаконнорожденная дочь, заявившаяся на его юбилей? Ее отношения с Элизабет могут пострадать из-за этого поступка, а карьера повиснуть на волоске, слишком многое зависит от мнения опытной актрисы, обладающей неограниченным влиянием. Слишком многое стоит на кону. Налаживание отношений с Ричардом не является ее приоритетом.
