Он молчал.
– Ты опять взялся за торговлю наркотиками? И не пытайся отрицать!
Он и раньше приторговывал этой гадостью. В основном сбывал товар в ночных клубах. Но он всегда чурался людей, которые торгуют по-крупному. Ее отец не заглядывал в будущее и за крупными барышами не гонялся.
– Сколько ты им должен? – спросила она.
– Тринадцать кусков.
– Господи!
Она уставилась на поле: дядька слез с газонокосилки и теперь стоял на коленях, ковыряясь в моторе.
– Товар не пошел. Я застрял и задолжал ребятам.
Келси прикусила губу.
Дело было не в деньгах.
– Из банка вынесли мешок с трупом, пап. Что там случилось? Не ври мне!
Отец не ответил. Он смотрел на линию горизонта, тянущуюся поверх ограждения.
– Хэнка убили.
Изнеможение окатило ее, как внезапный летний ливень. Хэнка она знала. Хороший мужик.
– Ты его убил?
– Нет конечно! – На глаза папы навернулись слезы. – Но это я виноват. Он прикрывал мне спину.
Келси старалась выровнять дыхание.
– А что произошло?
– Ник нам сказал, что сейф будет открыт, но он оказался заперт. У нас имелся запасной план: мы решили выгрести наличные из касс и ограбить посетителей. Но в банке оказался этот пацан…
Папа умолк.
– Пацан? – повторила она.
– Твой ровесник примерно. Он принялся говорить всякое. Странные вещи.
Отец выглядел напуганным до смерти. Не просто постаревшим и разбитым, а как будто ему действительно стало очень страшно. Келси хотелось избавить его от всех невзгод – так, как она умела спасать толпу от тревоги. Но один на один у нее никогда не получалось.
– Какие, пап?
– Он знал наши имена. Он говорил про арест Ника. Он вообще был в курсе всего!
Келси стиснула руки на коленях и ждала, когда, наконец, ситуация прояснится.
И вдруг в голове что-то щелкнуло.
– Коротко стриженный? Как из армии?
Папа вытаращил глаза.
– Да…
– Я его видела в кафешке напротив. И когда все закончилось, его из банка вывели двое копов. Как будто он чем-то важен.
– То есть ты с ним знакома, Келс!
– Чего ты несешь?! – Она уставилась на отца.
– Он тебя знал, Келси. Он упомянул твое имя.
24
Банда
– Нет! – Келси откинулась на гладкий пластик стадионного кресла. – Разве это имеет ко мне какое-то отношение?
Отец медленно кивал, будто сам пытался разобраться в жутковатой истории.
– Про дело знали лишь мы с Хэнком и Ником, и мы были в масках. И тут этот пацан лежит на полу, смотрит в дуло моей пушки и болтает со мной, как закадычный приятель, Келс! Надеюсь, ты никому из своих друзей про меня не рассказывала?
– Ничего такого, о чем бы они и сами не догадались! А про банк я вообще ни сном ни духом!
– Ага, – отец устало потер лицо. – И ты бы никогда своего старика не выдала, верно?
Келси испугалась, что он сейчас упадет в обморок.
– Папа, – произнесла Келси строгим и резким тоном, какой она использовала, чтобы образумить отца, – что еще говорил пацан в банке?
– Что ты до сих пор тоскуешь по маме.
Келси уставилась на отца. Эта фраза как будто эхом разлетелась в гулкой пустоте стадиона.
Они никогда не говорили о ее матери. Келси могла в этом поклясться.
И прямо сейчас, после всего случившегося, наступил не самый удачный момент для обсуждения их семейных тайн.
– Что еще? – прошептала Келси минуту спустя.
– Он заявил, что Ник нас подставил. Мол, Ник хотел снять с себя обвинение в торговле наркотиками, которое на него повесили несколько месяцев назад. Копы его тогда отпустили, никто не мог понять, почему. А Ник-то в город приехал совсем недавно! И ему с его командой никто пока особо не доверяет.
– И ты, значит, решил с ним грабить банк, да?!
– Я им денег задолжал.
Папа выглядел опустошенным, растоптанным.
– Но когда пацан заговорил, все сошлось. И то, что я ни капли не доверяю Нику, и что работа пошла насмарку. А потом завыли сирены, Келс, и я понял, что нас точно подставили.
Келси покачала головой. Как будто и не ее папа говорит. Он ведь – беззаботный и совершенно не склонен к паранойе, даже когда его действительно несколько раз угораздило попасть под арест…
– И ты его застрелил?
– Нет! Но я принялся орать на Ника, и произнес его имя вслух – там в банке. Он навел на меня свою пушку. Но Хэнк меня прикрыл…
Келси не сразу сообразила, что к чему, но тут по ее позвоночнику побежали мурашки мрачного облегчения.
– Они застрелили друг друга.
Папа встрепенулся.
– Ага! Ты ж не думаешь, что я в кого-то стрелял, дочка? Господи, Келс!
Она почувствовала у себя на губах слабую улыбку.
– Кстати, пап, о том, что тебе взбредет в голову ограбить местный банк, я тоже не думала!
– Да я и сам не думал, – вздохнул он. – И теперь то, что наболтал пацан, кажется полной ерундой. Вроде того, что копы нарочно подстроили ограбление банка – чтобы поймать именно меня и упечь за решетку…
Келси кивнула. Если кембрийская полиция и знала о существовании ее отца, он, вероятно, стоял последним в списке тех, кого надо посадить в тюрьму.
– То есть Ник – тот мужик, которому ты должен денег?
– Нет, его дядя, Алексей Багров.
Отец окинул взглядом огромный стадион.
– Он меня убьет. Найдет и убьет, – забубнил он.
– Не убьет, если получится отправить тебя в другой город, – заявила Келси, но ее слова прозвучали неубедительно.
Папа-то и в своей родной Кембрии, где ему, в принципе, не досаждали, еле держался на плаву. А в чужом городе, преследуемый сразу и копами, и бандитами, он просто не выживет.
Келси окинула взглядом стадион. Теперь здесь уже не было никого, кроме них двоих. Газонокосилка одиноко стояла посреди поля, мотор был открыт всем ветрам.
Келси погрузилась в раздумья. А если они с папой в последний раз видятся вот так… на свободе?
Она сунула руку в его ладонь, сцепила пальцы и крепко сжала. Отец ответил на ее рукопожатие.
– Сделай одолжение, Келс. Слетай к Фиггу. Он мне три куска должен.
– Конечно! Их ведь хватит, чтобы уехать отсюда?
Отец отвел глаза.
