Вообще, мне казалось несколько странным, что галерея так сильно повреждена. С какой это радости пол был раздолбан?
И как только я начал думать об этом, я понял, что здесь что-то не так. И когда Паша ступил на большой сохранившийся фрагмент пола, я крикнул:
— Стой!
Паша был самолюбив и на мой окрик никакого внимания не обратил. И провалился. С хрустом и каким-то неприличным звуком.
Впрочем, Паше повезло — он успел раскинуть руки. И застрял в дыре.
— Тонька! — позвал Паша.
Тоска шагнула было к нему, но я рявкнул:
— Стоять!
Тоска замерла.
— Сама провалишься, — сказал я. — Не двигайся, сейчас чего-нибудь придумаю…
Я достал из рюкзака плетеный капроновый шнур и кинул Паше, я всегда ношу веревку на такие мероприятия. На всякий случай.
— Намотай на руку, — велел я Паше.
Он послушно намотал.
— Теперь потихоньку просовывайся в дырку, не спеши — сорвешься, плечо вывихнешь. Это очень больно, поверь мне.
— Как это просовывайся?! — испугался Паша. — Вниз, что ли?
Тоска хихикнула и сказала:
— Просовываться вверх в твоем случае тяжело.
— К тому же наверх нам тебя не вытащить, — сказал я. — Слишком опасно. Мы опустим тебя вниз.
— Я не хочу вниз! — задергался Паша. — Там внизу…
— Там внизу ничего нет, — сказал я. — Прекрати дергаться, а то сорвешься. С четырех метров грохнешься — мозгов не соберешь! Так что нечего трепыхаться! Тоска, держи веревку.
Тоска взялась за веревку. Я сел на пол, уперся ногами в выломанную дощечку и напряг спину.
— Я скажу «три» — и ты выдохнешь, — сказал я. — Раз, два, три.
Паша громко вдохнул, потом выдохнул. Пол хрустнул, и Паша тут же провалился под галерею.
— А! — заорал он откуда-то снизу.
— Трави потихонечку, — велел я Тоске.
Она кивнула, и мы стали Пашу опускать. Он оказался тяжелым типом, хотя по его виду предположить это было сложно. Видимо, в нем было много костей. Я еще кое-как держался, Тоска же кривилась вовсю.
— Что это?! — снизу послышался Пашкин голос. — Кто тут?!
— Пашка, хватит придуриваться, — сказала Тоска. — Это не смешно…
— Тут в углу кто-то есть! — завизжал Пашка. — Он смотрит…
— Я знаю, кто там, — засмеялся я. — Там призрак-убийца без вести пропавшего столяра-станочника!
Тоска тоже засмеялась.
— Это не шутка! — вопил Паша. — Он идет ко мне!
— У тебя дубинки! — напомнил я. — Достань их!
Веревка начала раскачиваться, видимо, Паша задергался.
— Он идет! — снова завопил Паша. — Он близко!
— Посмотри, там у него бензопилы не видно? — спросил я.
— У него глаза! — Паша заверещал. — Глаза!!!
Заверещал страшно, как придавленный лисой заяц. Потом на пол грохнулись дубинки, они глухо стукнули по паркету. Мне стало как-то не по себе, и я крикнул Тоске:
— Тащим вверх!
И я потянул веревку на себя.
Веревка не шла. Паша орал из-под пола, орал жутко, я пытался его выволочь, но бесполезно. Веревка уползала в дыру, срывала кожу с ладоней — я, как идиот, забыл надеть перчатки.
Тоска вскрикнула и разжала руки, с ее ладоней капала кровь. Я понял, что и я через секунду отпущу эту дурацкую веревку, руки жгло нестерпимо. Но я не успел. Веревка неожиданно ослабла, я хлопнулся на пол.
Паша замолчал. Я сел, подтянул шнур. Веревка была оборвана.
— Лопнула? — предположила Тоска.
— Таким шнуром можно машину из грязи выволочь, — сказал я. — К тому же она не лопнула, она обрезана. Или обкушена.
— Как обкушена? — спросила Тоска.
— Зубами. — Я вертел обрывок шнура. — Или ножницами, по-разному может быть…
— Надо спуститься! — Тоска двинулась обратно вдоль по галерее. — Надо его достать…
— Лучше не надо. — Я принялся аккуратно сворачивать шнур в бухту.
— Почему? — удивилась Тоска.
— Потому что… Если Пашу действительно утащили, то тот, кто его утащил, наверняка будет ждать, что мы пойдем его выручать. И встречу нам подготовит. А если твой Паша прикалывается, то мы на эти приколы не поведемся. Все очень просто. Пока он там бултыхается, мы лучше этот альбом дурацкий найдем. Мы за ним сюда пришли в конце концов. А всякие Паши…
Я наклонился и посмотрел в дыру. В дыре было темно. Хотя должно было быть светло. Но свет в этом клубе распределялся весьма причудливым образом. Я плюнул в дыру, ответа не последовало.
— А всякие Паши — это расходный материал, — закончил я.
— Как это расходный материал? Мне его еще сдавать родителям! А ты тут плюешься и веревки сворачиваешь!
— Паша что, твой брат?
— При чем здесь брат…
— Ну, тем более. А веревка нам еще пригодится. Может, повесить кого придется или со второго этажа прыгать…
— А если его это, — Тоска провела ладонью по шею, — если его там того? А мы тут сидим…
— Если его того, мы ему уже тем более не поможем. Потом заберем останки…
— Какие останки? — испугалась Тоска.
— Ну, если там действительно бензопила, то окровавленная. Я же говорил — пошлю открытку его родителям…
Тоска хмыкнула. Я двинулся дальше. Тоска сказала мне, что я придурок, и пошла за мной.
Галерея привела нас к библиотеке. Ведь в каждом уважающем себя Доме культуры должна быть библиотека. Книг, правда, тут особо никаких не было, одни журналы «Здоровье» и «Семья и Школа», зато в большом количестве.
— Там. — Я указал пальцем через читальный зал. — Там квартира Паровозова.
— Почему там?
— Потому что библиотека в Доме культуры — самое тихое место. Если где и устраивать квартиру, то только там. В тишине. Художники любят тишину, они такие неженки. Так что вперед.
Я подобрал с пола «Семью и Школу» и двинул через библиотеку, по пути зачитывая статью про преимущества стоячего обучения. Оказалось, что учиться надо стоя. В том смысле, что информация гораздо лучше усваивается, если ты стоишь. В Японии уже целые стоячие школы организованы, и все ученики показывают прекрасные результаты как в разных предметах, так и в традиционном японском искусстве владения бамбуковым мечом.
— А есть искусство владения томагавком? — спросила Тоска.
— Конечно, — ответил я. — Сейчас я тебе покажу. Вон видишь дверь?
— Ну?
— Иди, стань к ней.
