– Хитрый человечиш-ш-ш-ш-шка хочет обмануть меня?! Ты хочешь вернуть свое тело? Мне больше сотни тысячелетий! Я могу выбросить тебя из него, и ты станешь бестелесным духом, осужденным летать над пустынями Марса вечно!
Джинн расхохотался. Витийствующий дух был объят сумасшествием. Сознания Мишки коснулось что-то очень холодное и острое, как лезвие скальпеля. Зрение стало гаснуть, приглушились звуки. Мишка ощутил животный ужас.
– Не бойся, человечиш-ш-ш-шка! – джинн все еще был рядом и будто нашептывал ему в ухо. – Расслабься и я сделаю все быстро! Мы разделимся, и ты будеш-ш-шь представлен сам себе. Я дам тебе настоящ-щ-щ-щую с-с-с-свободу! Ты ведь о ней мечтал, когда глушил себя вином?
– Нет, Господи, нет! – закричал Мишка, пытаясь вырваться из цепких мертвенных объятий смерти. – Не надо, пожалуйста! Ради Бога, Всемилостивого и Всепрощающего, оставь меня, поганая тварь!
В его голове что-то взорвалось, и Мишка рухнул в бездонную пропасть, которая разверзлась перед ним. Он падал вниз, пытаясь зацепиться руками хоть за что-то, но вязкая топь мрака тянула его вниз, пока вдруг откуда-то сверху на него не упал тонкий лучик света.
– Возница! – донесся до слуха далекий голос. – Возница!
Мишка рванулся изо всех сил вверх, и вдруг ощутил, как что-то приподнимает его, толкает к свету. И к нему навстречу тянется ослепительно белая, словно снег на вершинах Атласа, рука. Мишка вцепился в нее, неистово моля Бога о спасении.
– Нет, человек, ты не покинешь меня, – взревел голос джинна, и Мишкины ноги обвили щупальца мрака. – Я не позволю тебе уйти!
– Именем Господа, изыди! – пропел сверху голос священника. И в тот же миг Мишку охватил яркий свет. В легкие ворвался воздух. Мишка судорожно вздохнул и закашлялся. Он лежал на земле, его руки и ноги держали несколько здоровяков в рабочих комбинезонах. Над головой стоял с закрытыми глазами святой отец, которого он вез в поселение. Старец пошатнулся, и его подхватили заботливые руки.
– Спасибо вам, отче, – сказал Мишка. По его лицу текли слезы. Он потянулся к старику, чтобы поцеловать руку. – Спасибо!
– Повезло дураку, – буркнул кто-то из рабочих. – А ведь могли и не найти – пустыня большая. Плачет теперь.
…Мишка пристально глядел мне в глаза, пытаясь понять, какое чувство вызвал во мне его рассказ. Я опрокинул в себя стопку – не помню, какую по счету, и скривился:
– Тебя еще в учебке предупреждали: до чертиков допьешься.
– Ты ничего не понял, – Мишка-Ибрагим сокрушенно покачал головой.
– Ты хочешь сказать, что люди и раньше жили на Марсе? – я захохотал. – На чем они сюда перебирались, позволь спросить? В лампах Алладина?! А чем дышали?
– Джинну не было смысла врать, – с вызовом ответил Мишка. – Аллах велик, а прошлое скрыто им перед нами, как и параллельное пространство, чтобы мы не искушались, и не уповали в гордыне.
– Ну тебя в баню, Шахерезада, – я поднялся и положил перед ним карточку со своими координатами. – Был рад тебя увидеть, а сейчас уже пора бежать. Мне перед рейсом еще посылку надо местным головастикам доставить. Если что, выходи на связь. Почайкуем.
Мишка сдвинул брови, но карточку положил в карман. Я расплатился и двинул к выходу, где оставил обернутый в плотную бумагу контейнер. Исследовательская партия не придумала ничего лучшего, как передать посылку через меня. В контейнере лежал артефакт – кусок древнего льда из пояса Койпера, разбросанного за орбитой Плутона. Ничего необычного, кроме одного – в прозрачном кубе можно было разглядеть перчатку от защитного костюма неизвестной модификации. На ней было пять пальцев.
Архангел Гена
«При всем многообразии обитаемых миров во Вселенной представители не только самых диких и варварских, но и высокоразвитых планет считают настоящими людьми только себя».
Профессор Оранж Вектор. Введение в курс лекций «Культы внешних систем». Сирианский системный университет
«Величайшее заблуждение технократической цивилизации состоит в том, что она соотносит способность существ изменять материю с уровнем их разумности».
Из выступления председателя Чрезвычайной комиссии Федерального собрания по инциденту в системе (засекречено) сектора Денеб. 231 год Пятого галактического цикла
Вот вы думаете, как такое возможно? Хе-хе! Плесните мне еще граммулечку вашего чудного пойла, и, так и быть, из чувства благодарности расскажу эту историю. Бр-р-р! Как называется эта гадость? Ладно, не утруждайтесь, я спрошу у бармена. Он хоть и коррелианец, но добрый малый и не откажет налить мне водочки.
Врать не буду, сам в том возмутительном лицедействе не участвовал. Но руки б его участникам не отбивал. Ни-ни! А им, трижды несчастным, отбили по самые плечи… Эх! Ребята, конечно, заслужили, но ведь не со зла они, ей-богу не со зла. Иногда возникают нештатные ситуации, и следовать Звездному уставу никак невозможно. О чем я? Проявите терпение, и сами поймете, а если есть голова на плечах, намотаете кое-что на ус. Что? Мне известно, что у вашей расы нет усов. Это земная идиома. Не обращайте внимания, я для красного словца. Да-да, тоже идиома. Так вот, история…
Адепт Высшего круга Щелк Харч мрачно наблюдал, как варвары теснят опытных солдат Священной Трясинной Империи. Он потерял обычное хладнокровие и крыл последними словами метрополию. Серая, украшенная редкими пучками чахлой травы равнина, где развернулось сражение, не интересовала ее, ни когда тут объявились еретики, ни когда они вступили в переговоры с дикарями пограничных территорий. Цивилизованный мир не беспокоился, покуда убогая и нищая окраина не превратилась в угрозу его благополучию. Еретикам удалось найти общий язык с варварами, а адепту – убедить Высший круг пройтись по окраинным землям огнем и мечом.
В сиром и унылом краю, раскинувшемся перед Харчем, не возводили городов, его обитатели не прославились в науках, но именно он каким-то чудом стал источником богопротивных идей, неожиданно быстро распространившихся в пограничье. Впрочем, чудом ли? Щелк Харч с раздражением тряхнул головой. Еретики и чудеса несовместимы! Неверным сопутствует коварство и сговор с темными силами.
Щелк Харч, которому Высший круг поручил превратить мятежные земли в оплот истинной веры, рассчитывал на блицкриг, но на помощь еретикам стеклись варвары со всего приграничья. Имперское воинство встретила целая орда дикарей. Армия, вверенная адепту, не раз доказывала способность обращать в бегство любого противника, но сейчас неверные сминали тяжелую пехоту лучшего ее легиона. Варвары брали количеством и отчаянным неистовством, с которым бросались на обсидиановые мечи закаленных в боях имперских солдат. Пограничная топь превращалась в мясорубку, в которой пехотинцев медленно, но верно превращали в фарш. Харч скрипнул зубами и дважды шлепнул хвостом. Рядом с кочкой, на которой он возлежал, вынырнул послушник.
– Начать отступление! – рявкнул Щелк Харч. – Свернуть знамена!
