Не успел! На кисть Михаила наступила нога в тяжелом армейском ботинке. Что-то хрустнуло, и он стиснул зубы, чтобы не застонать. Почему он не пришел в себя секундой-другой раньше?
– Неверный хотел пострелять, да? – обладатель гортанного голоса отшвырнул автомат Михаила и хрипло хохотнул.
– Муслим? – повстанец ткнул пламегасителем автомата в лоб Михаила, заставив сморщится. Металл был обжигающе горяч и, наверняка, оставил на коже круглое клеймо. Но болевой шок прояснил голову и помог полностью восстановить зрение.
– Христианин.
– А я тебя помню, – боевик криво усмехнулся в нечесаную бороду. Через половину его лица тянулся безобразный шрам. Эту отметину Михаил не замечал. Видимо, бородач обзавелся ею недавно. – И семью твою помню. У тебя красивая жена. Она еще в городе? Я к ней обязательно наведаюсь. Передать привет?
Михаил дернулся, но боевик ожидая подобной реакции, ударил его в грудь прикладом.
– Не дергайся, неверный, – ощерился повстанец. – Я убью ее быстро. И детей твоих тоже убью быстро. Я не буду никого мучить, потому что я не зверь. Я мщу.
– Я тебе ничего не сделал, – сказал Михаил, тут же пожалев. Чернявый наверняка воспримет его слова за проявление слабости, а выглядеть побежденным перед врагом Михаил не хотел. Погибнуть он был согласен, но признать поражение – нет.
– Твое правительство убило мою жену, и детей моих, – ответил боевик. – Я был в саду, когда на дом сбросили бомбу. Правительство сказало, что случилась ошибка: военные думали, что я укрываю повстанцев. Но в доме не было никого, кроме моей семьи. И знаешь, что я думаю, христианин? Правительство специально убивает наших близких. Оно ненавидит нас. Лучше бы я погиб вместе с семьей, но я жив. Господь наслал на меня тяжелое испытание, которое я пройду, и отомщу каждому, кто поддерживает твое правительство.
– Отступаем, братья! – закричал кто-то в отдалении, прерывая монолог боевика. – Неверные контратакуют!
Михаил не смог сдержать торжествующей улыбки. Боевик, заметив это, недобро осклабился.
– Ты умрешь, когда спасение так близко, – процедил он. – Недолго осталось и другим кафирам. Скоро доставят зарин, и мы выкурим неверных из города, из каждого дома и каждого подвала! Молись своему богу, неверный.
– У нас один Бог!
– Бог не умирает на кресте! Господь велик!
Михаил почувствовал тяжелый удар в грудь, и только потом услышал звук выстрела. Время растянулось вязкой патокой, замедлив движение бытия, разложив его на эфемерные фрагменты.
"Чертовски больно, – думал Михаил, медленно погружаясь в сгущающуюся вокруг темноту. – Как странно, что жизнь не пробегает перед глазами. И нет никакого тоннеля. И, может, нет ничего за последней чертой. Как обидно умирать, зная, что мог бы вывести из под удара семью, предупредить людей о предстоящей газовой атаке. Как несправедливо…".
Отрешенное, безвольное спокойствие, охватившее Михаила сначала, сменилось злостью, жгучей ненавистью к палачу, готовому уничтожить город вместе с гражданским населением. Ради призрачной мести и победы над "кровавым светским режимом" он и такие же фанатики готовы утопить всех в крови, не понимая, да и не задумываясь о том, что отмыться от нее потом невозможно.
Мысль оборвалась с искрой жизни, покинувшей тело вместе с душой. Михаил покинул бренный мир, утопая в черном омуте ненависти, и вынырнул, выпачканный ею с головы до ног, уже в новой реальности. Вот только рыжий ангел, казалось, ее и не замечал. Он смотрел на Михаила, и улыбался.
– Вы можете вернуть меня обратно? – с надеждой спросил Михаил.
– А в чем дело? – рыжий поковырял в ухе. – Вам не нравится в раю?
"Интересно, что бы сказал на это стрелявший в него боевик? – подумал Михаил. – Да и в раю ли я? Если я умер, то почему чувствую боль в теле? Почему дышу? Рыжий прохвост водит меня за нос. Какой он, к черту, ангел? Ни крыльев, ни благодати. И как я сразу не обратил на это внимание?".
Михаил вдруг четко осознал, что не поверил рыжему ни на грош. Скорее всего, он и не умирал, просто пребывал без сознания, выпав из реальности. Он о таких случаях слышал. Человек мог выкарабкаться с того света даже после выстрела в голову. Сколько он пробыл в беспамятстве? Часы? Сутки? Недели? В любом случае, мозг еще не успел оправиться, и рыжий, наверное, решил этим воспользоваться. Зачем? Михаил наверняка оказался в клинике. Правда, в очень странной клинике.
За спиной рыжего открывалось просторное помещение с белыми стенами без окон и дверей. Пустое, если не считать кушетки, на которой возлежал Михаил, и стула, оседланного ангелом, но точно набитое следящей аппаратурой. Михаил чувствовал, что на него сейчас смотрит не только рыжий. Он физически ощущал на себе тяжелый, оценивающий, пронизывающий взгляд.
– Я думал, здесь все иначе, – съязвил Михаил.
– Монотеистическая концепция? – рыжий изогнул бровь. – Знаком, знаком. Не оригинальна, хотя не лишена смысла. Как себя чувствуете?
– Я точно умер? – Михаил демонстративно покашлял.
– Да-да, – закивал рыжий. – Только что. Соболезную.
– Мне плохо, – сказал Михаил. В груди горело огнем, но наощупь она была цела.
– Остаточный эффект, – заверил рыжий. – Пройдет. Вы переживаете пространственный шок. Добро пожаловать в родное измерение, Михаил. Потрепало вас, конечно, но мы все быстренько подшаманим.
Михаил попытался подняться, но безуспешно. Что-то невидимое и неосязаемое препятствовало движению тела вверх, при этом совершенно не мешая движению рук или головы. Клиника, решил он, не столько странная, сколько секретная, но Михаил никогда не слышал о подобных технологиях. Родное правительство еле сдерживает напор повстанцев и вряд ли расщедрится на научные изыскания. А что, если фанатики просто оглушили Михаила, а затем, забрав его тело с собой, передали западным покровителям? Двойные стандарты Старого и Нового света позволяли "цивилизованным" ученым ставить на обитателях третьего мира эксперименты, которые никогда бы не решились проводить на своих соотечественниках. Михаил запаниковал. "Воскресшему" солдату, наверняка, отводилась роль подопытной крысы.
– Успокойтесь, – твердо сказал рыжий. – Вы в безопасности. Здесь никто не причинит вам зла.
– Да кто вы на самом деле, черт возьми?! – Михаил перешел на повышенные тона. – Почему вы меня удерживаете? Что случилось с моими родными?! Боевики распылили в городе газ?! Отвечайте!
Рыжий открыл рот, но ничего сказать не успел. Ослепительно белая стена вспучилась пузырем, из которого в помещение шагнул жгучий брюнет. Гость был затянут в длинный серый с металлическим отливом сюртук. Пришелец сжимал в руке жезл, покрытый искусной резьбой. Михаил перекрестился. Ему показалось, что в воздухе запахло серой. Если он действительно умер, как уверял рыжий, то оказался не в раю. Брюнет, скорее, был демоном, и Михаил не удивился, если бы гость выпустил черные крылья или плюнул в него огнем.
