Через несколько минут перед ними открылась небольшая лужайка, служившая стартовой площадкой стоявшему на ней приземистому кораблю. Оценив его размеры, Жека не смог сдержать разочарованного восклицания. Посадить его внутри периметра станции было невозможно. Значит, придется посетить стоянку с контрабандистами и треклятый навигационный ключ. Координаты временной базы, о которой упоминал один из троицы, наверняка сохранились в бортовом журнале корабля.
Мощные посадочные опоры судна уже пытались оплести местные вьюны. Грузовой люк был распахнут, придавая кораблю сходство с огромной лягушкой, однако попасть внутрь звездолета флора не спешила. Подобравшись ближе, Жека понял, почему. По грузовому трапу из трюма медленно стекала на землю какая-то жидкость. Резко пахло аммиаком, заставлявшим голову кружиться.
В траве у спущенного трапа лежал обглоданный человеческий скелет. Череп отсутствовал. Жека в ужасе попятился назад и, натолкнувшись на пса, замершего за ним, сел. Зверь, выскользнув из-под человека, подбежал к скелету, с подозрением обнюхал и попробовал кость на зуб.
– Пшел! – Жека пнул бы пса, но тот, словно чувствуя, отпрыгнул в сторону. Осерчавший двуногий вскочил и нацелил на него оружие.
– Это ты?
Пес непонимающе посмотрел человеку в глаза.
– Да нет, – с сомнением сказал Жека и, помотав головой, опустил бластер. – Наверняка не ты, иначе какого бы рожна ты меня сюда вел?
Пес радостно завилял хвостом и подкупающе подсунул голову под руку, требуя ласки. Жека погладил зверя и с тоской взглянул на джунгли. Где-то там скрывались два контрабандиста, если, конечно, еще были живы.
Зажав нос, Жека ступил в трюм, не сообразив, что вторгается на охраняемую территорию. Согласно устоявшимся правилам, автономные системы корабля должны пресекать любые попытки проникновения на борт любых форм жизни кроме допущенных экипажем. Однако судно беспрепятственно пустило его внутрь, и он не сразу понял, что звездолет принудительно погружен в летаргический сон, а осознал это, когда толкнул люк, отсекающий трюм от других отсеков. Сдвигать тяжелую створку ему пришлось без помощи автоматики. Пес, возмущенно чихающий от едкого аммиачного запаха, нетерпеливо перебирал лапами у ног.
Добравшись до мостика, Жека занял капитанское кресло и активировал системы корабля, с облегчением взирая, как загораются огоньки на пульте управления. По судну пронесся глухой гул – автоматика звездолета продувала внутренние помещения и, вероятно, закрывала трюм. Бортовой журнал светился ссылкой на последнюю запись с координатами временного лагеря хозяев специй. Жека ввел их в автопилот.
Корабль медленно поднялся в воздух и двинулся в заданном направлении. Жека смотрел, как проносятся внизу чужой лес и насвистывал какую-то веселую мелодию, забыв о присутствии пса. Зверь сидел позади, внимательно наблюдая за человеком. Он больше не вилял хвостом, изображая собачью преданность. Если бы двуногий умел читать мысли, то ужаснулся бы, заглянув за непроницаемый щит антрацитовых глаз.
Су сомневался, что третий Хмо безрассудно сунет свою драгоценную голову в ловушку, уж больно пугливым был. Но двулапый принял в дар плод с древа доверия, чем лишил себя инстинкта самосохранения. Да и откуда б Хмо знать, что браконьеры из клана Су используют для приманки зверей, обитающих в угодьях сюзерена.
Хмо направил небесную лодку в направлении места, которое его сородичи называли смешным словом «стоянка». Су хорошо запомнил это сочетание звуков, хоть и не мог его произнести, уж больно чуждым оно было, как, собственно, и язык чуднЫх зверей. Хмо – явно моложе трех предыдущих – не догадывался, что не найдет на «стоянке» блестящую штучку, за которую сложил голову Хмо, наивно отдавший на съедение джунглям место, где долго действовали чары небесных лодок. Блестящую штучку браконьер давно спрятал в другом месте и поднесет ее в дар сюзерену – после того, как советник выхлопочет Су благородное сословие. Он преподнесет сюзерену настоящую небесную лодку!
Фигли под горой
Ночь, улица, фонарь, аптека
[1]. Нет, это описание никак не подходило к тому, что виделось на самом деле. А было так: яркий безоблачный день, над стартовой площадкой ни облачка, городские проспекты набиты ликующей толпой, ожидающей грандиозного события, а предместья – военщиной, на случай массовых беспорядков.
В центре площадки стоял твердо темный цилиндр. Над ним висел чуть криво громадный транспарант со все объясняющей информацией: «Первому межзвездному прыжку – ура!». И чуть ниже – «Слава первопроходцу!». Люди на улицах смотрели на гигантские экраны, по которым бежали в обратном порядке громадные цифры. Три, два, один!
Суровый человек в черном костюме ударил по кнопке пуска. Картинка чуть смазалась – на едва уловимый миг. Диафрагма люка распахнулась, и перед тысячами объективов появилась фигура героя, совершившего прыжок к чужой звезде и обратно. Мужественное лицо его выражало озабоченность, а правая рука ощупывала запястье на левой. Потом первый межзвездный путешественник плюнул в сердцах и молвил:
– Часы спер! Пакостный гном!
Совсем не то, что требовалось в исторический момент.
Сто пятьдесят тысяч условных лет или пять реальных секунд назад корабль с подготовленным добровольцем на борту отправился в далекое путешествие за двадцать пять килопарсек, к планете, которая, по расчетам умнейших ученых, полностью соответствовала Земле. Для освоенной старушки это стало бы спасением. Человечество приумножилось и обросло солидным брюшком бытовых потребностей, а точнее – ожирело в непотребстве.
Чудо-корабль, искривляющий пространство-время, мгновенно доставил первопроходца на искомую планету. Для первого раза отводилось всего пятнадцать условных минут. Четверти часа вполне достаточно, чтобы, пока автоматика собирает пробы, получить первые впечатления. А первые впечатления, как известно, очень важны, даже если вы приобрели их на скучном обеде с бабушкиными подругами. По истечению отведенного программой времени корабль должен был материализоваться в исходной пространственно-временной точке с небольшим сдвигом в несколько микронов-микросекунд.
Доброволец носил совсем не геройскую фамилию Мытарь, жизнь вел неприметную, но физически правильную: вовремя ел, умеренно пил и хорошо спал. Перед полетом он стойко и без вопросов подписал завещание и кипу бумаг, в которых отказывался от претензий в адрес адмиралтейства, администрации и других бюрократических структур. Подвиг совершают не ради привилегий.
Мытарь ступил на терру инкогнита с уверенностью колониста, снял шлем, стянул перчатки и немного припустил молнию комбинезона, поддавшись очарованию прохладного ветерка. Небо земной копии было поразительно синим, воздух – удивительно чистым, зелень – изумительно зеленой. Цилиндр припланетился на аккуратном лугу у ухоженной высокой горы, примяв цветы и распугав сусликов в округе. Пахло полевыми травами и горячим металлом. Доброволец оглянулся на корабль и рефлекторно поморщился. Место посадки выглядело так, будто чья-то гигантская рука вбила уродливую болванку в клумбу перед загородным домом. Первое впечатление было таким, и оно не было обманчивым.
