– Рассказывай, брат мой!
Монах поднялся с колен и, откинув капюшон со своего лица, с преданностью и почтительностью… подобострастно заговорил.
– Нам удалось выяснить точное место пребывания нашего врага, отец!
– Не торопись, брат мой. Говори медленно и не пропусти ни единого обстоятельства, позволяющего нам судить об угрозе ордену. Значит, вам удалось найти их? – задавая вопрос, Лануа бросил на стоявшего перед ним человека проницательный взгляд. На лице его собеседника не дрогнул ни один мускул, когда он утвердительно кивнул.
– Да, отец! Долгие годы наших поисков, наконец, увенчались успехом. Отпрыск Д,Арманьяков был отдан монахине по имени сестра Мария. По всей видимости, она получила ещё и немало золота. Так как покинула Францию и долгое время странствовала. Мы проследили её путь до Лиона. Там она села на корабль, который шёл на Константинополь. Узнав об этом, мы незамедлительно последовали туда. Прибыв в Константинополь, мы стали опрашивать всех подряд о монахине с ребёнком. Мы занимались этим несколько месяцев. Потом мы отправились вглубь Византии. Однако ничего так и не удалось узнать о судьбе этой женщины. Потратив бесполезно целый год на поиски в Византии, мы лишь смогли выяснить одно очень важное обстоятельство, – продолжал рассказывать монах. Глава ордена следил за его рассказом с неослабным вниманием. – Корабль по пути заходил лишь в один порт. Чанаккале. Этот порт находится в Османской империи. Сознавая всю бесполезность предыдущих поисков, мы отправились туда под видом бродячих монахов францисканцев. Уже в первый месяц по прибытия в Чанаккале мы напали на след монахини. Мы нашли старика, который приютил монахиню с ребёнком. Он утверждал, что она щедро заплатила за ночлег. Ко всему прочему, она совсем не говорила на фарси. Она изъяснялась знаками и говорила, что прибыла из Франции. Монахиня пробыла у этого старика несколько дней, – продолжал рассказывать монах, – и, судя по всему, оттуда отправилась караваном в Константинополь. Мы нашли людей, которые сопровождали её. Они утверждают, что по пути слуги турецкого султана отобрали у неё ребёнка.
– Отобрали ребёнка? – Лануа отчётливо вздрогнул, когда услышал эти слова.
– Да, отец! Турки отобрали у монахини трёхлетнего мальчика. Впоследствии мы получили подтверждение этим словам. Мальчик был насильно отобран у монахини. Сама же монахиня после этого случая ушла с цыганами. Мы сразу же направились на её розыски.
– А мальчик? Что с ним стало?
Лицо рассказчика помрачнело, когда он услышал эти слова.
– Нам пока не удалось уничтожить нашего врага. Мы предприняли все необходимые меры, но так и не сумели с ним встретиться. Но мы знаем, где именно он находится и где находится его мать.
– Вы знаете и не умертвили его? – угрожающий голос главы ордена отозвался эхом в каменном мавзолее.
– Мы не смогли, отец наш! Мальчик в трёхлетнем возрасте был отдан в мамлюки. С той…
– Что ещё за мамлюки?
– В Османской армии существует особые воины – мамлюки. В них набирают детей убитых или захваченных христиан. Этих мальчиков воспитывают как настоящих воинов. Их учат всему. Начиная от обращения всеми видами оружия, заканчивая ловким управлением лошадью. С утра до вечера, год за годом, полководцы султана выковывают их тела для будущих битв. Лучшие из лучших попадают в особый отряд. Сами турки его именуют «диким отрядом». Отец…наш враг состоит в этом самом отряде. Все эти годы, он только и делал, что сражался. Он побывал в десятках сражений и покрыл себя славой. Сами турки его прозвали «Азар», что означает тысяча. Он один из немногих, кто пользуется особой привилегией. Несколько раз в год ему позволяется видеться с матерью. Многие даже ради золота не соглашаются помочь нам. Их пугает этот человек. Всем известно, чего стоят воины мамлюки из «дикого отряда».
– Он считает монахиню своей матерью?
– Да, отец!
– Следовательно, она ему ничего не рассказывала? Если ей вообще что-то известно.
– Так и есть, отец! Наш враг даже не подозревает о том, кем он является на самом деле!
Лануа задумался. Некоторое время стояла тишина, затем раздался повелительный голос:
– Необходимо всё устроить так, чтобы никто ничего не заподозрил. Наш враг должен похоронить свою тайну вместе с собой и своей матерью. Для этого…мы должны убить монахиню. Нужно устроить это убийство во время его очередного приезда. Если он считает её своей матерью, то не станет терпеть и попробует отомстить обидчикам. Важно, чтобы убийство осуществили люди султана. Мы заплатим им столько, сколько они попросят.
– Это в наших силах, отец Вальдес! – рассказчик не смог скрыть радостной улыбки. – Я знаком с янычарами. За деньги они уничтожат весь табор.
– Хорошо. Заплати им, сколько требуется, и ничего не говори о сыне монахини. Он сам их найдёт. Пусть будут готовы. Пусть возьмут двадцать человек, тридцать…мы должны исключить любую возможность спасения нашего врага. Однако это вовсе не значит, что до той поры мы не можем его умертвить. Используйте все наши возможности. Следите за ним днём и ночью. Как только представится подходящий случай, нанесите смертельный удар. Сгодится любой способ, для того чтобы убить его. И вот ещё что, – Лануа бросил весьма выразительный взгляд и, лишь потом закончил: – О нашем разговоре никто не должен знать. Это касается и наших братьев. Некоторые из них могут сболтнуть лишнего, другие же недостаточно осмотрительны. Во всех случаях ответ должен быть один – мы прекратили поиски. Наши враги мертвы. Тебе понятно, сын мой?
– Повинуюсь, отец! Никто из наших братьев в Париже не будет знать истинного положения дел, – монах склонился в поклоне.
– Иди! Иди и уничтожь нашего врага. Орден воздаст тебе по заслугам за преданность!
– Он будет убит, отец Вальдес!
Глава 11
Таньги решается на вылазку
Покинув дворец, Таньги миновал особняк Пти-Мюс. Затем обошёл аббатство Сен-Мор, имевшее вид крепости. С массивной башней, бойницами, амбразурами, небольшими железными бастионами и гербом аббатства на широких саксонских воротах, между двух выемок для подъемного моста. Следующие четверть часа Таньги провёл бесцельно слоняясь в непосредственной близости от аббатства. При этом он выказывал показную расслабленность, а глаза с неусыпным надзором следили за всем, что происходило в пределах видимости Таньги. Не раз он поднимал голову кверху и с досадой поглядывал в сторону полной луны, что уютно расположилась на небе. Каждый такой раз, Таньги вполголоса бормотал проклятие. Благодаря луне вокруг всё ещё было светло. И это несмотря на поздний час. Его такое положение дел никоим образом не устраивало. По прошествии этого короткого времени и лишь убедившись в том, что ничего подозрительного не происходит, он спустился на набережную Сены. У кромки воды его ждал паромщик. Таньги без излишних слов уселся в лодку и закутался в плащ. Паромщик же, так же молча, отчалил от берега. Лодка медленно поплыла вдоль берега реки. Вокруг царила относительная тишина. Лишь изредка до них доносились возгласы развеселившихся школяров, что так часто собирались на берегу. Таньги полностью погрузился в размышления. До конца пути он не проронил ни единого слова, равно как и сам паромщик. И лишь когда нос лодки ткнулся в песок и последовал небольшой толчок, он прервал молчание.
