Тем более так смотрят на своего «святейшего, мудрейшего и добродетельнейшего» учителя китайцы. Он дорог им, потому что был прежде всего практик. Как мы видели, он не любил рассуждать о том, что выше действительности и осязаемости. Темами его бесед чаще всего были древняя история, народные песни и древние обряды; лишь изредка касался он в своих беседах высших предметов и при этом избегал всяких метафизических отвлеченностей.
– Я предпочитаю о многом не говорить, – сказал он своим ученикам в одной из своих бесед, и это он считал достоинством и признаком мудрости.
Вот как он характеризует истинный тип мудреца:
– Истинный мудрец не является на пиршества неприглашенный, чтобы блистать на них, но он ждет, чтоб его пригласили. Будучи приглашен, подобно прочим, он сообразуется с правилами благоприличия и условиями света. Если им особенно не занимаются, он не выказывает на то ни малейшего неудовольствия. Учится он с утра до вечера. В случае предложения ему должности мудрец, если сознает в себе достаточно способностей, принимает ее и исполняет с точностью. Почестей он не ищет, на сокровища не зарится: единое его сокровище, которого он жаждет, – мудрость; величайшая для него почесть – название мудреца. Вверяется он людям благонадежным, беседует с людьми прямодушными, пред высшими не пресмыкается, пред низшими не возносится – с первыми он почтителен, со вторыми приветлив. Он каждому воздает должное. Приходится ли ему выговаривать за ошибку или давать наставления, он делает это с крайней осторожностью, не оскорбляя ничьего самолюбия. Людей умных он уважает, но похвалы их не домогается: он перед ними не унижается и не возносится. Исполняя во всем и всегда свой долг, он ничего не боится – в своей верности и правоте он находит верную защиту от всяких нападок; закон и правосудие – его неизменное оружие. Он любит всех людей, ему нечего бояться; самые тираны ему не страшны. Как бы ни были обширны его познания, он постоянно заботится об их умножении. Отличаясь безукоризненностью в поведении, он все-таки неослабно наблюдает за собою. В честности и добре нет ничего маловажного. На службе мудрец строг, но одинаково ласков и приветлив со всеми, весел и всегда ровного нрава со своими друзьями. Ему приятнее общество мудрецов, но и немудрыми он не пренебрегает. В семье мудрец любит одинаково всех своих домашних; любимцев у него нет. Если кто обидит мудреца словом или делом, он не выказывает ни гнева, ни раздражения. В каком бы состоянии ни был мудрец, он всячески старается быть полезным отечеству или согражданам; оказав услугу, он ею не хвалится, но скромно и терпеливо ждет воздаяния за нее. Если же его обойдут наградой, он не ропщет и не жалуется. Похвала честных людей, сознание, что он сделал добро для добра, – вот самые лестные для него награды. Если же его взыщут почестями, он не гордится и по-прежнему доступен всем и каждому. Ему неведомы зависть, надменность, презрение – он со всеми живет в согласии. Последнее порождает всеобщую к нему благосклонность. Главный же источник мудрости – любовь и сострадание ко всему человечеству.
Таков был в своей жизни и Конфуций. Все описания его личности, сохранившиеся от его непосредственных учеников, показывают, что философ был справедливым, деятельным, честным, хладнокровным и сдержанным человеком. «Учитель, – говорят ученики, – был ровен, полон достоинства, почтителен и вежлив, но с сознанием собственного достоинства и всегда спокоен. В личной жизни и быте – умерен и приличен. Не ел много, когда ел – не говорил, когда был в постели – тоже молчал; сидя в колеснице, держался прямо…»
Будучи практиком в жизни, Конфуций является таким же и в своем учении. Все его беседы и наставления носят характер житейской мудрости и не возвышаются над обычными, естественными требованиями житейского обихода. Все его учение заключается в следующих трех правильных отношениях: государя к подданным, отцов к детям, мужей к женам и в точном соблюдении пяти верховных добродетелей или обязанностей: человеколюбии, то есть сострадании ко всем нам подобным без различия, затем правосудии, или воздаянии каждому должного без всякого лицеприятия, повиновении действующим законам и соблюдении установленных обрядов господствующей религии, правдолюбии, то есть неуклонном отвращении от всего ложного, и, наконец, верности и честности всегда и во всем. В этих отношениях и добродетелях Конфуций видел счастье человеческого рода и, обставив их известными церемониями, создал свое учение о нравственности.
Основным принципом этой нравственности является отсутствие увлечений, равновесие в деятельности, сохранение и соблюдение середины во всех поступках; умеренность и сдержанность всегда и во всем и, как результат этого спокойствия, невозмутимость – вот нравственное совершенство, к которому должен стремиться мудрый. Человек во всем должен придерживаться середины: он не должен иметь ни чрезмерной злобы, ни чрезмерной любви, не должен слишком предаваться печали, ни восторгаться от радости, одним словом, в нем должно быть полнейшее отсутствие крайностей и увлечений – в этом заключается основное правило личной нравственности. То же должно соблюдать и в нравственных отношениях к другим людям, то есть стараться избегать причинять другим то, чего себе не желаешь, сохраняя, таким образом, и здесь гармонию.
Все остальные нравственные добродетели приводятся к тому же началу. Справедливость и честность, верность себе и своему слову, искренность как основа мирных и добрых отношений в общественной жизни и средство к устранению недоразумений, послушание и почтительность к старшим, кротость, терпение и, наконец, вежливость ко всем без исключения непосредственно связаны с началом середины или гармонии. Эта сдержанность во всех душевных проявлениях, разумеется, обусловливает некоторую сдержанность и в чувственных наслаждениях.
Учение о середине охватывает весь внешний быт народа, весь образ его жизни, весь государственный строй, а также нравственное и духовное состояние народа. Для того чтобы укоренить это учение в уме народа, Конфуций создал целый кодекс обрядов, или так называемых церемоний. Благодаря церемониям человек знает, как ему надо поступать в известное время и при известных обстоятельствах, и ведет себя прилично и с достоинством, избегая разного рода столкновений, ссор и брани. Конфуций говорил, что церемонии показывают связь неба с землею, утверждают порядок между людьми, что они присущи природе человека, а не составляют только искусственную внешнюю сторону его жизни. Он учил, что церемонии основаны на различии вещей по их низшему или высшему достоинству, на замечающемся повсюду разнообразии в природе и что поэтому-то и введены различные постановления, касающиеся одежды, браков, похорон, жертвоприношений, представления ко двору, определены отношения между государем и небом, государем и чиновниками его, отцом и детьми, старшими и младшими, мужем и женой и, наконец, между друзьями.
И действительно, церемонии введены во весь обиход китайской жизни – образование самого себя, домашний и хозяйственный обиход, управление государством и даже, как считается, устроение вселенной не могут обойтись без церемоний. Одним словом, в церемониях заключается все учение Конфуция о морали, весь кодекс его нравственных правил. В них заключается вся нравственная сторона человека – любовь, истина, мудрость, знание, честность, все в них предусмотрено, и все ими обусловлено. Таким образом, обрядность заступила место религии и совершенно подавила идею о нравственности, основанной на свободном убеждении человека в необходимости добра. Любовь, добро, жертвы и прочее – все рассматривается с практической точки зрения: человек должен любить ближних, творить добро, приносить жертвы потому, что это ему полезно, так как и ему могут воздать тем же.
