– Не делай этого.
– Я уже сделал.
Диану охватило чувство беспомощности.
– Через девять месяцев у меня родится ребенок, и, когда это случится, я на несколько лет буду оторвана от жизни. Мое время сейчас, Кобурн. – Она уперлась рукой в его грудь. – И я не позволю тебе отнять его.
– Подумай как следует, – процедил он сквозь зубы. – У тебя впереди целая жизнь, ты успеешь все сделать. Но не сейчас.
Диана хотела сказать, что он слишком самонадеян. Что он не смеет диктовать ей, как следует поступить. Но тихий голос сомнения – тот голос, который она игнорировала, приехав сюда, – спрашивал ее: сможет ли она вынести все это, если токсикоз будет продолжаться еще несколько недель? Мудро ли она поступила?
Может быть, Кобурн прав? Время действительно неподходящее. Она сможет когда-нибудь вернуться сюда. И обязательно сделает это.
Слеза скатилась по ее щеке. Потом другая. Подняв руку, Диана хотела их смахнуть, но горячие потоки хлынули из ее глаз. Она разрыдалась. Впервые в жизни она хотела сделать что-то для себя. Душа томилась в глубоком омуте, и она мечтала вывести ее на свет.
Кобурн отвел ее руку и стал вытирать пальцами лицо. Взгляд его немного смягчился.
– Дело не закончено, – тихо сказал он. – Оно просто отложено.
– А что отложено для тебя? – с горечью спросила Диана. – Ты генеральный директор. У тебя неограниченная власть. Ты не хотел ребенка. Ты хотел контролировать меня.
Губы его сжались.
– Я никогда не говорил, что не хотел ребенка.
– Ты постоянно избегал разговоров на эту тему. Каждый раз, когда я заговаривала с тобой об этом, ты отвечал, что сейчас не время.
– Да, тогда это было несвоевременно. Но сейчас мы стоим перед фактом – ты беременна. И нам надо разобраться с этим. Убегать и прятаться – это не выход.
– Я не убегала. Поездка была запланирована.
– До того как ты положила на чашу весов здоровье нашего ребенка.
Диана взглянула на его суровое, резко очерченное лицо. Это был Кобурн, которого она не знала. Он стал таким за время их разлуки.
Совершенно незнакомым человеком.
– Пойдем в твой номер, – приказал он. – У нас есть возможность немедленно вылететь отсюда, и я не хочу упускать ее.
Диана опустила плечи, и на нее навалилась такая усталость, что она не могла пошевелить ни ногой, ни рукой. Не говоря уже о том, чтобы выдержать еще один такой день, как сегодня.
Она посмотрела на мужа.
– Я поеду с тобой, потому что ты убедил меня. Но не думай, что и впредь сможешь приказывать мне, Кобурн. У тебя не получится.
Лицо его оставалось каменным, ни один мускул не дрогнул.
– Пойдем.
Они поднялись в ее номер. Вещей у Дианы было немного, она взяла с собой лишь самое необходимое. Расплатившись, они направились в аэропорт на черном седане с затемненными стеклами в сопровождении двух дюжих секьюрити.
Быстро пройдя досмотр – не без помощи семейных связей Грантов, – они прошли к самолету компании. Упав в кресло, Диана отвернулась к иллюминатору, за которым таяли ее мечты. Самолет взлетел и взял курс на запад. Разозлившись на Кобурна, а заодно на все на свете, Диана откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Она уснула почти мгновенно. Проснувшись на полпути, когда они летели над Испанией, Диана съела омлет, который принес стюард, и снова уснула. В следующий раз она открыла глаза, когда было уже темно, а Кобурн расталкивал ее, чтобы она пристегнула ремень. Самолет шел на посадку.
Потерев слипшиеся глаза, Диана посмотрела в иллюминатор, ожидая увидеть яркие огни Нью-Йорка. Но вокруг царила кромешная тьма. Она в смятении взглянула на Кобурна.
– Ты сказал, что мы идем на посадку?
Он оторвался от газеты:
– Да.
– Где мы находимся?
– В двадцати милях от одного острова в Карибском море.
В глазах у нее помутилось.
– Ты сказал, что везешь меня домой.
– В конце концов отвезу.
Диана вцепилась в кожаные подлокотники:
– Что это значит – «в конце концов»?
Лицо его было невозмутимым.
– Я взял неделю отпуска. Мой друг Артур Кент пригласил нас на свой остров.
– Но зачем? – Голос ее задрожал.
– А затем, – протянул он, – что мы с тобой готовимся снова стать мужем и женой ради нашего ребенка, Диана. На острове мы будем вдвоем, и у нас появится возможность познать самих себя.
У нее перехватило дыхание.
– Ты серьезно?
Усевшись рядом с женой, Кобурн скрестил руки на груди.
– Я никогда в жизни не был более серьезен.
Диана мгновенно вспомнила ночь в его квартире.
Что они натворили! А теперь они могут окончательно испортить отношения.
Она покачала головой:
– Это не поможет. Нам уже ничто не поможет.
Глаза его странно блеснули.
– Есть одно средство.
Щеки ее залил румянец.
– Сексуальная совместимость не может создать отношения.
– Но она – их составная часть. – Кобурн посмотрел на ее лицо, затем окинул взглядом ее тело. – Мы не покинем этот остров, пока не научимся разговаривать друг с другом, милая моя. Мне пришлось насильно привезти тебя сюда, но я об этом нисколько не жалею. Я заставлю тебя думать обо мне. Я разыграю эту карту.
Диана еще крепче вцепилась в подлокотники. Ее ногти вонзились в мягкую кожу. Она была готова броситься на Кобурна, но в этот момент появился стюард, чтобы проверить, подготовились ли они к посадке.
Диана откинулась на спинку кресла, в висках у нее стучало.
– Прибереги эмоции, маленькая тигрица. На острове мы пробудем до четверга, и ты сможешь дать волю страстям.
Как бы не так! Диана упрямо сжала губы. У них будет ребенок, но она не собирается сближаться с Кобурном. Всю неделю она будет с ним холодна как лед. И ни за что не ляжет с ним в постель. Ни за что!
Как только они окажутся на острове, она позвонит отцу и попросит его прислать за ней самолет.
И она позвонила бы, если бы они не приземлились ночью. Их ждала машина. Водитель доставил их на берег, поросший пальмами, а там путешественников ждал катер. Диана вглядывалась в чернильные волны, пока они плыли к крошечному острову, на котором мерцали огни.
Они оказались посреди какой-то неизведанной бездны. В буквальном смысле слова. Диану охватила паника, ей стало трудно дышать.
Когда они вышли на берег, ее окутал влажный ночной воздух, наполненный запахами цветов и моря.
