– Тебе уже лучше? – спросил он.
Она кивнула:
– Хотя моей гордости понадобится какое-то время, чтобы пережить нанесенный ей удар.
Эшли сделала еще глоток, и, к огорчению Лукаса, сахарный след на ее губе исчез.
– Ты был великолепен на льду.
– Я катаюсь на коньках с детства. А в твоем родном городе, полагаю, не так уж много возможностей этому научиться.
Лукас уже успел из любопытства почитать в Интернете о Бундаберге.
– Ты прав. В Брисбейне, где я училась в университете, есть крытый каток, но меня не особо тянуло кататься на коньках. Зато здесь, в Лондоне, вдруг стало интересно попробовать.
– Ты, должно быть, жалеешь, что не сможешь отметить Рождество с родными. Из твоих слов я понял, что ты их очень любишь.
Лукас всегда завидовал таким теплым отношениям. В их семье Рождество словно подчеркивало лишний раз отсутствие любви.
– Конечно, я буду скучать по близким. Это первое Рождество, которое я проведу вдали от них. Будет немного непривычно.
– Так почему бы тебе не слетать домой на несколько дней? А после вернешься в Лондон.
– Это очень дорого. Но дело не только в деньгах. Все… все очень сложно.
– Что ты хочешь сказать?
Эшли помолчала, и по ее лицу было заметно, что она решает, стоит ли отвечать на его вопрос более подробно.
– Мои родители настаивают на том, чтобы пригласить на Рождество моего бывшего жениха. А я в таком случае не хочу там быть.
Лукас нахмурился:
– Твоя семья отдает ему большее предпочтение, чем тебе?
– Выходит, так, – сказала Эшли, и ее губы задрожали от обиды на предательство близких.
– Но почему они так себя ведут?
Она поджала губы:
– Полагаю, пытаются нас помирить, не понимая, что ошибаются.
– Очевидно, они считают, что для этого есть основания.
Ее белоснежная кожа вспыхнула румянцем.
– Пожалуйста, не говори мне, что и ты один из тех, кто верит, что двадцатисемилетняя невеста, отменившая свадьбу и оплатившая убытки, вдруг передумает и снова вернется к оставленному жениху.
– Но почему так думают твои родные? Не понимаю.
Лукас помнил, как убедительно Селина лгала ему, что порвала со своим женихом во Франции.
Эшли оперлась локтями о столешницу и подалась вперед:
– Давай я расскажу тебе о Дэне. Его мать когда-то дружила с моей матерью. Они очень обрадовались тому, что дети родились у них почти одновременно – Дэн всего на полгода старше меня. Наши матери мечтали однажды нас поженить. В школе мы с Дэном дружили. Он был мне почти как брат. Но Дэн всегда поддразнивал меня, и это меня раздражало. Чем старше мы становились, тем сильнее он подтрунивал надо мной. Лишь теперь я понимаю, что таким образом он хотел привлечь мое внимание. Я начала избегать его. Мне уже надоела старая семейная шутка, что мы с Дэном обязательно поженимся, когда вырастем. Потом мы вместе отправились в Манчестер. В выпускном классе Дэн считался самым красивым парнем в нашей школе.
– И ты в него влюбилась.
– Он и в самом деле пользовался среди девчонок большим успехом, и мне льстило, что Дэн смотрит только на меня. Мы стали встречаться. Но я тогда была еще слишком юной и не хотела серьезных отношений.
– Да, в школе рановато их заводить, – согласился Лукас, хотя некоторые из его друзей женились на своих бывших одноклассницах и даже жалели Лукаса, еще не создавшего семью в свои тридцать четыре года.
«Я одинок лишь потому, что сам этого хочу, – напомнил себе Лукас. – Или оттого, что еще не встретил женщину, которая заставит меня думать иначе. Нет, кажется, я ее наконец встретил, но у нее есть жених».
– Поступив в университет я порвала с Дэном, – продолжила рассказ Эшли. – Мне захотелось завести новых друзей.
Лукасу нелегко было слушать рассказ Эшли о ее отношениях с другим. Он с трудом заставлял себя изображать дружеский интерес.
– Как он отнесся к этому?
Она пожала плечами:
– Думаю, нормально. Но его чувства ко мне не изменились. Он заявил: «Я всегда буду тебя ждать». Короче говоря, в университете Трейвис разбил мне сердце, потом у меня было еще несколько неудачных романов. Но каждый раз, возвращаясь в Бундаберг, я находила там Дэна, готового подставить мне плечо, чтобы я на нем выплакалась. Мне начало казаться, что я не смогу найти никого, лучше Дэна, ведь он никогда не сделает мне больно. Мы снова начали встречаться. Наши родные были в восторге. И я… я предпочла тихую гавань.
– Ты была счастлива с ним?
Эшли скривила губы:
– Да, счастлива, если это значит жить без боли и тревоги, уютной и предсказуемой жизнью. Скучать, но твердить себе, что такова плата за безопасность.
– А что Дэн?
Этот мужчина столько лет не оставлял попыток вернуть Эшли, и Лукас готов был поспорить, что Дэн возобновит свои старания. Кто знает, может, упрямый австралиец даже появится на пороге этого дома и потребует назад свою невесту? И тогда Лукасу придется отойти в сторону.
– В том-то и странность. Когда его родители разошлись, он словно решил считать мою семью своей. Чем больше крепла его уверенность, что я от него никуда не денусь, тем ближе он сходился с моими родителями и сестрой. Снова начались поддразнивания, только теперь уже Дэн объединился в этом с моими родными. Они смеялись над моими возражениями, словно я – ребенок. Однажды мне это надоело. А остальное ты знаешь.
– И все же мне кажется, что твоя семья уговорит тебя вернуться к жениху.
– О нет! – Эшли изобразила, что выдирает клочья своих рыжих волос. – Даже ты мне не веришь! Я ни за что не вернусь к Дэну! Никогда! В этой безопасной гавани я бы просто утонула. А теперь… теперь мне хочется выйти в бурное море. Я ищу страсти и того мужчину, который вместе со мной пустится в плавание по волнам.
Ее глаза сверкнули тем синим огнем, который восхищал Лукаса. Эшли не отрываясь смотрела на него. Что она пыталась ему сказать без слов? Или он видит лишь то, что хочет увидеть? Но вот она опустила взгляд, и Лукас вспомнил, как всего несколько дней назад Эшли заявила ему, что хочет жить одна. А теперь ей нужен мужчина, с которым она собирается разделить свою страсть. Почему она изменила свое решение? А вдруг из-за него, Лукаса? В сердце, остававшемся холодным столько лет, внезапно затеплилась крохотная надежда.
– Теперь ты знаешь, почему я не поеду в Бундаберг на Рождество, – твердо сказала Эшли.
Лукас еще не мог решить для себя, можно ли верить ее словам.
– А как насчет тебя? Когда ты улетаешь в Афины?
– Я не лечу туда. Я остаюсь в Лондоне.
Она распахнула глаза:
